Скаева поднял черного короля, пронес его над доской и сбил белого.
– Только подумай, Мия. Представим, что Антоний получил свой трон. Дарий – его правая рука. Политые кровью тысяч невинных людей все их мечты претворились в жизнь, вместо того чтобы развеяться пеплом на ветру.
Скаева поднял черную пешку и поставил себе на ладонь.
– Кем бы стала тогда ты?
Император выдержал паузу, позволив вопросу остаться без ответа. Маэстро перед крещендо.
– Тебя бы выдали замуж за какого-нибудь костеродного идиота ради политического альянса, – наконец сказал он. – Ты бы плодила детишек, следила за домашним очагом и чувствовала, как пламя в твоей груди медленно угасает. Была бы просто коровой в шелковом платье. – Скаева зажал пешку между пальцами и покрутил в разные стороны. – А благодаря мне ты – твердая сталь. Клинок, достаточно острый, чтобы рассечь солнечный свет на шесть частей. Однако ты все равно цепляешься за повод меня ненавидеть.
Мужчина горько рассмеялся и посмотрел ей в глаза.
– Всё, кто ты есть? Всё, кем ты стала? Я дал тебе. Мое семя тебя породило. Мои руки тебя выковали. Моя кровь – холодная, как лед, и кромешно-черная – течет в твоих жилах.
Он откинулся на спинку дивана, черные глаза буравили ее взглядом.
– Ты – моя дочь, во всех смыслах этого слова.
Юлий Скаева протянул руку, и на его пальцах замерцало золото. Тень Скаевы на стене поступила так же.
– Присоединяйся ко мне.
В горле Мии застрял хохот, грозя душить ее.
– Ты совсем свихнулся?
– Кто-то может сказать и так. Но какие у тебя остались причины хотеть моей смерти? Я убил мужчину, который назывался твоим отцом. Но он был лжецом, Мия. Потенциальным узурпатором. Человеком, который был абсолютно готов рискнуть семьей ради собственных неудовлетворенных амбиций. Я убил твою мать, да. Еще одна обманщица. Готовая делить со мной постель и перерезать мне глотку еще до того, как успеет высохнуть пот. Алинне Корвере знала, что ставила на кон, поддерживая… нет, поощряя Дария, одобряя его гамбит. Она ставила на кон свою жизнь. Жизнь сына. И твою, ко всему прочему. Все это значило для нее меньше, чем трон.
Теневой змей пополз по полу к Мие, облизывая воздух. Скаева покрутил стилет из могильной кости на тумбе, не отрывая от нее взгляда.
– Я никогда не врал тебе, дочка. Ни разу за все это время. Когда я приказал тебя утопить, ты была не нужна мне. Йоннен был достаточно маленьким для того, чтобы я мог забрать его к себе. Ты же была слишком взрослой. Но теперь ты доказала, что ты действительно моя дочь. Обладающая моей волей: не только для того, чтобы выжить, но и чтобы процветать. Чтобы выцарапать свое имя окровавленными ногтями на этой земле. Дарий хотел стать царетворцем? Ты же можешь им быть. Клинком в моей правой руке. Все, чего ты пожелаешь, будет твоим. Богатство. Власть. Наслаждения. Я смогу распрощаться с этими жадными до золота шлюхами из Красной Церкви, если ты будешь рядом со мной. Моя дочь. Моя кровь. Такая же темная, прекрасная и смертоносная, как ночь. Вместе мы создадим династию, которая проживет тысячу лет.
Его тень на стене тянулась все ближе к Мие.
– Ты и твой брат – мое наследие в этом мире. Когда меня не станет, все это перейдет тебе. Наше имя будет вечным. Бессмертным. Так что да. Я прошу тебя присоединиться ко мне.
Слова Скаевы звенели в уголках ее разума, отяжеленные правдой. Ее тень повисла, словно перекошенный портрет, на стене. И хоть Мия оставалась неподвижной, медленно,
очень медленно,
она подняла руку в сторону тени Скаевы.
Всю свою жизнь Мия считала своих родителей безупречными. Богоподобными. Ее мать – проницательная, мудрая и прекрасная, как лучшая рапира из лиизианской стали. Ее отец – храбрый, благородный и яркий, как солнца. Даже когда в клетке под Вороньим Гнездом она узнала о них кое-что еще от Сидония, их свет все равно не поблек в ее сознании. Слишком больно было признавать, что они могли быть неидеальными. Эгоистичными. Ведомыми алчностью, похотью или гордостью, готовыми рискнуть всем ради достижения своих целей. Поэтому для нее они оставались незапятнанными. Запертыми навеки в коробке ее памяти.
В глазах ребенка отец – все равно что бог.
А мать – сама земля под его ногами.
Но сейчас Мия вспомнила ту перемену на Форуме – перемену, когда Дария Корвере повесили. Десятилетняя девочка стояла с матерью в толпе и смотрела на тот жуткий эшафот, на ряд петель, раскачивавшихся на глубоко зимнем ветру. Она чувствовала капли дождя на своем лице, руки матери на своей груди и шее, не позволявшие ей отвернуться, заставлявшие смотреть, как надевают петлю на шею Царетворца. И слова, которые прошептала Алинне Корвере, звенели в ее ушах так же четко, как в ту перемену, когда она впервые услышала их.