— А где адами Фонтей? — перебил я её: про своё нервное напряжение я и без неё знал.
— Шеф только что проводил родителей одной из учениц, а сейчас готовит заклинательные свечи для тяжёлого пациента, координатора Рубрума.
— Для Буфа?
— Да, для адами Такеса. Он очень плох. Шефу приходится постоянно использовать новые заклинательные свечи. Он уже пятую сменил. Были опасения насчёт его состояния, но сейчас мы уверены, что адами Такес выживет.
И тут впервые за последнюю пару часов я испытал другую эмоцию, кроме ненависти. Внутреннее облегчение, даже радость.
— Значит, Буф выживет?
Девушка посмотрела на меня, как на тупого, не понимающего с первого раза.
— Ну конечно, выживет. А теперь пройдёмте. Возможно, шеф уже освободился.
Она направилась к коридорной стене.
Там стояла распахнутой дверь, которой я до этого не заметил, хотя только что проходил мимо.
Мы вошли в просторный зал с витражами, и я его сразу узнал, потому что уже был тут, когда только очнулся после вступительного экзамена.
Ряд кроватей с зелёными покрывалами, рядом с ними — тумбы с деревянными треногами и трубками-лампами (те самые заклинательные свечи), а также уже знакомая мне ширма, за которой я переодевался.
Фонтей, сгорбившись, склонился над одной из тумб.
Его шапка-шлем была сдвинута на макушку и напоминала вторую голову. Маг-джадуг шептал на свечу и будто нас даже не заметил, ни меня, ни помощницу.
Медсестра кивнула мне и вышла, а я остался у порога, но как только собрался сделать шаг, Фонтей пробормотал, не оборачиваясь и не отвлекаясь от своего занятия:
— Постойте там, адами Нобу. У вас слишком сильная аура, да ещё и вибрации. Весь зал ходуном ходит. Вы мне всё испортите.
Я открыл рот, чтобы спросить, сколько мне ждать, но Фонтей снова пробормотал:
— И помолчите. Говорю же, вы мне всё испортите.
Пришлось закрыть рот и остаться на месте.
Фонтей ещё с минуту шептал на свечу. Трубка на треноге то мерцала, то снова гасла, а потом опять наполнялась светом.
Наконец сварщик выпрямился, ещё раз оглядел свечу, теперь мерцающую ровно, и обернулся. На его лице не было улыбки, но он старался выглядеть дружелюбным и гостеприимным.
— Не желаете сбросить напряжение, адами? Может, по кружке свеженькой амброзии?
Я помедлил с ответом: ну в какой ещё школьной больнице вам с порога предложат выпить, чтобы сбросить напряжение?
К тому же, амброзия, возможно, поможет разговорить Фонтея, если уж он так не любит вспоминать о пребывании в Гнездовье. Хотя сам сварщик отлично знал, кто я на самом деле. Он знал, что я собирался воспользоваться порталом Кезария и в итоге не воспользовался. Он видел меня насквозь и, наверняка, понял сразу, что явился я не просто так.
Фонтей направился к соседней тумбе.
— Ну и вибрации, жуткие, — поцокал он, — жутчайшие вибрации ауры у вас, адами. Тут без амброзии точно не обойтись.
Он вынул из тумбы бутыль и две крупных кружки.
— Альмагор тоже от свежей амброзии никогда не отказывается, хотя в последнее время редко заходит. Его аура сегодня вибрирует примерно так же, как у вас. Знаете, я заметил, что вы вообще очень похожи.
Я вскинул брови.
— Кто?
— Вы и Альмагор Стронг, — ответил Фонтей, ставя кружки на тумбу и разливая мутный пенистый напиток.
Пена полезла через края.
Сварщик схватил обе кружки и грузным шагом прошёл к одному из витражей, капая пеной на пол и себе на фартук.
У окон стоял небольшой рабочий стол и три кресла. Сварщик плюхнулся в одно из них. Я прошёл к нему и уселся в соседнее.
— Ну что ж, адами Нобу, — вздохнул Фонтей, протягивая мне кружку, — не в лучшие времена мы с вами пробуем мою лучшую амброзию. Говорят, нам не дано выбирать время, в котором жить… — Он грустно на меня посмотрел. — Зато мы можем выбирать, какую выпить амброзию, верно?
Фонтей наконец улыбнулся.
Он не стал ждать от меня ответа. Сделал пару крупных глотков и стёр пену с губ тыльной стороной ладони.
— Отличнейшая… невероятная… она призвана успокоить ваши нервы сегодня, чтобы рассуждать спокойно и задавать верные вопросы. Вам это нужно. Кстати, дорогой друг, как вам знакомство с вашей семьёй?
Нашёл же, что вспомнить. Очень вовремя.
— Это не моя семья, — бросил я, — и вы это знаете, как и директор Стронг. Не понимаю, зачем он их вообще привёл. Если они не подходят ему, как носители уникальных меток райфу, тогда это лишняя трата времени. Они действительно слабы как маги.
Фонтей продолжал улыбаться и смотреть на меня. Улыбка будто застыла на его щекастой физиономии.
— Действительно. Они очень слабы как маги. Очень слабы. Да они пустое место, правда? Никчёмные маги, ни на что не способные, их место на краю жизни. Одним словом, мертвецы. Мертвецы Нобу.
Последняя фраза резанула так, что я поёрзал в кресле.
Он произнёс это с доброй улыбкой, а вот мне захотелось его послать. Чтобы этого не сделать, я глотнул амброзии.
Напиток действительно был свежим и прохладным, приятным на вкус, кисловато-сладким и немного терпким.
— Вкусно, адами?
— Неплохо.
Я ещё раз приложился к кружке и сделал крупный глоток.
— Легче стало?
— Не совсем.
— Станет, — кивнул Фонтей, став серьёзным. — Нужно оставить бутылочку ещё и директору. Он тоже слишком нервный, и я его прекрасно понимаю. Как и вас, впрочем. Я уже говорил, что вы похожи?
— Говорили, — нехотя выдавил я.
— Он такой же бескомпромиссный и напористый, хочет всё контролировать, но порой забывает, что это невозможно. А порой он забывает, что у него есть не только цель, но и союзники. Кажется, вы тоже об этом забыли. Точнее, скажу иначе. Вы, кажется, даже не заметили, что у вас появились друзья.
Он снова улыбнулся.
Я прокашлялся и опять уткнулся в кружку.
— Я знаю Альмагора с самого рождения, — произнёс Фонтей с грустью. — Очень трудный был ребёнок. Мы с его семьёй дружили. Хорошая была семья… жаль, что её нет. Никого из Стронгов не осталось, кроме Альмагора и Люче. Да и Люче спаслась только благодаря старшему брату, а ведь ему было тогда всего пятнадцать лет.
Я, конечно, хотел подобраться к Фонтею с вопросом издалека, но не настолько же издалека, чтобы выслушивать историю семьи Стронгов.
Пришлось опять глотнуть амброзии.
После пятого глотка в ноги ударила слабость, а желудок приятно окутало теплом. Нервы, и правда, чуть успокоились, а может, я просто малость опьянел.
— А что с ними случилось?
(Всё же любая информация от Фонтея могла быть полезной).
— С ними много чего случилось, адами, — ответил он. — Слишком много серьёзного, чтобы рассказывать об этом, попивая амброзию. Скажу лишь, что тот, кто уничтожил великого отца Альмагора Стронга, теперь способен уничтожить и его сына. Именно он вызвал ураганы. Он обрёк континенты на гибель. Из-за него тёмные отбросы лишись своей страны и пошли завоёвывать земли. Альмагор смог тогда его остановить, всего лишь на время, но всё же смог. А сейчас угроза появилась снова. Даже королева Калеста развернула военные обозы, услышав эту новость. Мир замер в ожидании. Все ждут новых ураганов, и никто из нас не знает, куда они ударят.
От слов Фонтея мурашки поползли по спине.
Так вот, что сказал Стронг королеве Калесте. Новые ураганы.
Возможно, она бы ему не поверила, если бы не присутствие Творцов. Калеста решила спасти свой народ и увести его в безопасное место, когда узнала о новой угрозе, куда более серьёзной, чем она сама. Наверное, только это смогло бы остановить воинственную королеву.
— Альмагор никогда не признается, но сейчас он слаб, как никогда, — добавил Фонтей. — Он одинок. Он не видит поддержки. Он окружён врагами. Один против всех. Он лишён помощи своей семьи, потому что её нет. У Альмагора нет ничего, чтобы ощущать себя сильным для того, чтобы победить. Покровительство Творцов — лишь внешняя защита. И, знаете, адами Нобу, кажется, я отлично понимаю, зачем Альмагор привёл к вам семью Нобу.
Я посмотрел на Фонтея и нахмурился.