Спир
Уложив Изабель в постель, я проделал то же самое с Трентом и Габриэлем, а потом лег сам. Шесть часов сна подарили мне заслуженный отдых. Затем я торопливо принял душ, оделся и направился прямиком в маленькую корабельную лабораторию, где просканировал аммонит, желая убедиться, что описанное Изабель подключение не уничтожит хранящуюся в окаменелости информацию. Сканер не выявил никаких свидетельств того, что исследуемый предмет был кем–то произведен — лишнее доказательство тонкости и точности работы Пенни Ролла. Оптический порт стандартный, ловушек нет. Однако внутри обнаружились пиритовые кристаллы, вовсе не подключенные к порту данных, — содержали они, как вскоре выяснилось, квантовый компьютер. Важно ли это? Не знаю.
Подключившись к порту, я вошел в память окаменелости и отыскал векторные координаты. Положение астероида Пенни Рояла было просчитано на четыре тысячи лет вперед, далее точность предсказания падала на два процента в год. Я загрузил координаты в «форс» и сел в кресло, чувствуя себя бесполезным. Флейт закончит диагностику истребителя еще через тридцать часов — и что мне делать все это время? Исследую, пожалуй, те отсоединенные пиритовые кристаллы на случай, если они содержат полезную для моих целей информацию. И я приступил к работе, надеясь убить тридцать часов вынужденного ожидания.
Сперва нужно было установить соединение, и я, воспользовавшись алмазной дрелью, проделал дыры в том, что казалось местами стыковки отдельных кристаллов друг с другом. В отверстия я вставил углеродные нитевидные кристаллы, покрытые контактным клеем. Работа заняла несколько часов. Свободные концы нитевидных кристаллов я соединил с электрооптическим преобразователем. И наконец, изолировав некоторые корабельные компьютеры, подключил то, что у меня получилось. Сперва обработка шла из рук вон плохо, но с привлечением дешифрующих и распознающих программ дело стало постепенно налаживаться. Через час программы впервые подтвердили, что на кристаллах нет поддающегося распознанию текста, а затем стало ясно, что четверть хранящихся в памяти материалов представляют собой голографические файлы. Остальное, таким образом, еще нужно было идентифицировать. А я, наконец признав, что задача больше не выглядит увлекательной, велел своему «форсу» оповестить меня, если будет распознано что–то еще, и отправился вниз в грузовой отсек.
На ходу я размышлял о том, что, хотя я и оценил по достоинству «Изгнанное дитя», «Залив мурены» Изабель все равно еще не исчерпал своей полезности. Кстати, я давно уже решил переименовать истребитель, как только обрету над ним контроль. Корабль Пенни Рояла был новехоньким, когда сражался над Панархией, но нельзя сказать, насколько с тех пор истощились его ресурсы. Можно, конечно, подождать, когда Флейт через двадцать часов выдаст мне полный список, но кое–что я могу проверить и сам. Сколько уж можно откладывать. Я облачился в скафандр, взял кое–что из инструментов, не забыв и лазерный карабин, и двинулся наверх.
Часть судна, которую когда–то занимал экипаж, состояла из четырех жилых кают и кают–компании, расположенной дальше по коридору, за поворотом, позади малой рубки. В другие отсеки — включая небольшой ангар для шаттлов и прилегающий к нему трюм — можно было попасть через шахты. Одна такая шахта вела к расположенному в носовой части орудийному комплексу и его боковому ответвлению — корабельному кортексу. Осмотр я начал с рубки — и сразу обнаружил внутри еще одного давным–давно почившего члена экипажа.
Это была женщина, Корал Стадер, эксперт по корабельным ИИ. Мне даже не пришлось прибегать к сканированию, я узнал ее по длинным рыжим кудрям. Странно и жутко смотрелись они над мумифицированным лицом с пустыми впадинами глазниц. И установить, что убило ее, не представляло трудности. Противоперегрузочное кресло, в котором она сидела, словно бы пустило ростки, обвив Корал плотным коконом, а один металлопластиковый побег вырвался из ее рта — или, напротив, ворвался в него. Я взял «увеличительное стекло» — квадратную лупу из метаматериалов с квантовым компьютером в рукояти, способную дать увеличение, среднее между микроскопическим и наноскопическим, — и немедленно выявил миллионы дремлющих микробов и какие–то скопления частиц меньших размеров — видимо, наноботов. Похоже, они тут просто кишмя кишат, и, когда Флейт установит полный контроль, я прикажу их ликвидировать, поскольку не знаю, что за программа им задана.
Внезапно включились все пульты, все экраны перед четырьмя креслами и все огни, на миг ослепив меня — пока светофильтр лицевого щитка не приглушил сияние. По экранам бежали цепочки кодов, связанные с проводимой Флейтом диагностикой. Мне это показалось подозрительным, но тут по системе громкой связи со мной заговорил сам Флейт.