— Что, если тебя уже видели? — выпаливаю я, выпуская свои мысли наружу.
— Это не так. Поверь мне, Солнышко. Я не собираюсь доставлять тебе еще больше неприятностей. Я, блядь, обещаю.
Он сокращает расстояние между нами и берет мою руку в свою.
— Черт, я так волновался за тебя, — говорит он, обхватывая мою челюсть и наклоняясь к моему лбу. — У меня в голове крутились все эти безумные мысли о том, что они сделали бы с тобой, если бы узнали.
— Моя семья не причинила бы мне вреда, Ант.
— Физически нет. Но у них более чем достаточно власти, чтобы контролировать тебя. Чтобы остановить это. Нас.
— Нас не может быть.
— Я знаю. Черт возьми, я знаю. Но это не мешает мне хотеть этого.
Боль пронзает мою грудь, как будто мое сердце разрывается надвое.
Прежде чем у меня появляется шанс придумать ответ на это, его губы находят мои, и я бессильна, кроме как потеряться в его нежном поцелуе.
Это мягкий, нежный, любящий поцелуй, и он такой, каким я должна хотеть видеть поцелуй.
Но я не могу отрицать, что чего-то не хватает.
Край тьмы, прикосновение боли. Я испытываю трепет от осознания того, что мне не следовало этого делать, но это не то же самое, что было с Деймоном.
При этом, когда он прижимает мое тело к своему, я выбрасываю из головы все мысли о человеке, который похитил меня, накачал наркотиками и привязал к своей кровати, и растворяюсь в милом парне, который ничего не делал, кроме как заботился обо мне с тех пор, как мы впервые встретились.
Если бы ситуация была другой, он был бы идеальным парнем. Тот, которого я бы с радостью привела домой, чтобы познакомиться со своими родителями и представить своим друзьям. Но я не могу. То, что он выжил в пятницу вечером, уже чудо. Я могу только предположить, что Деймон решил сохранить ему жизнь, потому что даже я знаю, что он стреляет лучше, чем это. Он был почти на расстоянии выстрела в упор — Ант ни за что не стоял бы здесь прямо сейчас, если бы Деймон хотел его смерти.
Я думаю, единственный вопрос в том, почему он этого не сделал?
Ант ведет меня задом наперед, пока мои икры не упираются в кровать. Он опускает меня на спину, и я счастливо опускаюсь, пока он не стонет от боли.
— Черт, ты в порядке?
— Прямо сейчас мне чертовски идеально, — говорит он, заползая на меня в ту секунду, когда я оказываюсь под ним.
Его рука проскальзывает мне под рубашку, удерживая за талию, но он не делает движения, чтобы поднять ее выше, похоже, просто довольствуясь тем, что целует меня.
— Я так боялся, что он накажет тебя за то, что ты была со мной, — бормочет он, покрывая поцелуями мою челюсть и спускаясь вниз по шее.
— Он не такой, не со мной. — Я съеживаюсь от своих слов, но не могу отрицать, что они правдивы.
— Я все еще не доверяю ему тебя, даже если ты Чирилло.
— Ант, не надо, — стону я. Мне не нужны напоминания обо всех причинах, по которым его не должно быть здесь прямо сейчас, обо всех причинах, по которым я должна отослать его прочь.
Но я не могу. Я чертовски рада, что он здесь, что он жив, и я слишком потеряна в его поцелуях.
Я приподнимаюсь с кровати, моя рука проскальзывает под его толстовку, моя ладонь касается его пресса.
Нуждаясь в большем, я тянусь к молнии, проходящей по середине его тела, и тяну за нее.
В ту секунду, когда я вижу повязку, покрывающую его грудь и оборачивающуюся вокруг плеча, я останавливаюсь.
— Насколько все плохо? — спрашиваю я.
— Все прекрасно. Просто немного больно, — признается он, садясь прямо и глядя на меня сверху вниз с тоской в глазах.
— Немного.
— Да. — Он стягивает ткань со своих плеч и бросает ее на пол, открывая мне вид на его обнаженный торс.
Садясь, прижимая нас грудь к груди, я провожу пальцами по свежей повязке.
— Он мог убить тебя.
— Это стоило бы того.
— Нет, — говорю я, сжимая пальцами его подбородок. — Не говори так. Никогда не говори так.
Его темные глаза удерживают мои, насыщенно-карие, почти черные, когда он смотрит на меня.
— Но это правда. Ты мне действительно нравишься, Калли. Я просто хотел бы—
— Я знаю, — выдыхаю я, кладя руку ему на затылок и кладя голову на его неповрежденное плечо. — Тебе следует уйти, — с сожалением шепчу я.
— Мне вообще не следовало приходить. Но я не могу оставаться в стороне.
Рыдание вырывается из моей груди, и я обнимаю его крепче в надежде, что это не даст мне развалиться на части в его объятиях.