Это замок дома Влади. Нас отвели в одну из комнат в жилой части. Вид, простирающийся передо мной из окна, — белоснежный снег и город при замке.
Можно сказать, это родина Гаспар-куна.
Хотя до утра весь город окутывал туман, как только пошел снег, он тут же исчез.
Неудивительно. Этот плотный туман, созданный вампирами, используется, чтобы не пропускать солнечный свет. В снежную погоду в нем нет никакой нужды.
Лично мне не нравится такой своеобразно вязкий туман. Неприятное ощущение, будто за каждым твоим движением следят.
Когда мы разделялись с Азазель-сенсеем, он тоже жаловался на туман рядом с территорией Кармиллы.
Нам сразу же позволили войти в замок, где располагается дом Влади. Президенту, встретившейся с отцом Гаспар-куна, после нескольких разговоров с ним позволили остаться здесь.
Это должно означать, что еще остаются вещи, о которых Президент хочет узнать. И похоже, дом Влади пока тоже не собирается отсылать ее.
Несмотря на идущий снег, вдалеке виднеется огромное здание. Да, то замок прародителя дома Цепеш, от которого и берет свое начало фракция Цепеш. Он намного больше того, что принадлежит дому Влади.
На его территории могут жить только чистокровные вампиры. Поэтому город при нем усеян замками и поместьями, принадлежащими лишь знати. Скорее всего, в городе фракции Кармиллы похожая ситуация.
Среди них есть и чистокровные вампиры, покинувшие это место и тихо живущие на задворках. Слышал, что они считаются еретиками, не сумевшими привыкнуть к нынешнему вампирскому обществу…
Возможно, они могли бы лучше поладить с нами. Как бы то ни было, ощущение чистокровности, исходящее от вампирской знати, кроме них самих мало кто почитает.
Внезапно раздался стук в дверь.
— Юто, я могу войти?
Это Президент. Когда я ответил «Да», моя хозяйки вошла со скучающим видом.
Наверное, ей и вправду скучно. Все-таки переговоры оборвались на середине.
Атмосфера внутри замка переменилась всего несколько дней назад. По виду и поведению вампиров этого не понять, но по незначительному изменению в атмосфере, царящей вокруг жильцов, мы пришли к выводу, что что-то произошло. Даже нынешний глава дома Влади, отец Гаспар-куна, прислушивавшийся к Президенту, внезапно отложил их беседу и отправился в замок, принадлежащий дому Цепеш.
Однако, раз уж нам разрешили остаться и поговорить с ним позже, у нас появилось много свободного времени. Единственное, что Президент может делать, — ходить между своей и моей комнатами. Остальное по сути запрещено.
Она выглянула в окно.
— Как насчет того, чтобы связаться с Исэ-куном?
В ответ на предложение моя хозяйка вздохнула.
— Уверена, сейчас у него школа, так что я не могу вот так просто взять и выйти с ним на связь. К тому же, если позвоню сейчас, не достигнув особого прогресса, он будет излишне волноваться…
Такое действительно может произойти. Все же мы говорим об Исэ-куне. Если он узнает, что Президент безрезультатно остается в доме Влади, то вполне может подумать «Они тебя удерживают?!».
По правде говоря, мы в самом деле под домашним арестом, поэтому ему определенно не стоит давать лишних поводов для волнения.
Глядя на вид за окном, Президент пробормотала:
— …Этот вид и впрямь навевает воспоминания. В тот день была такая же метель.
Ах, так ты об этом.
— Я о том же подумал. Ведь это место все же ближе к тому, нежели Япония, верно?
В день, когда я встретил Президента, шел такой же снег...
Жизнь 6. Да прибудет с тобой свет
Я хочу жить.
Посреди этого заснеженного леса я вот-вот встречу свой конец.
Дети, отобранные для проекта церкви в качестве подопытных. Они собирали детей вроде меня, не имеющих родственников, но обладающих уникальными силами, чтобы мы искусственно могли овладеть святым мечом Экскалибуром.
Каждый день, раз за разом, проводились эксперименты. Одни лишь суровые испытания, но, раз мне и моим товарищам внушили, что однажды мы сможем стать особыми созданиями, избранными самим Богом, у нас не было ни капли страха.
Но в один день все внезапно переменилось.
От нас вдруг решили избавиться.
Нас всех собрали в одном месте и пустили газ. Мои руки парализовало, ноги перестали двигаться, тело пронзила такая боль, словно все нервы порезали на кусочки.
Из меня текли и слезы, и кровь, лишь невообразимая боль господствовала над телом.
Затем сознание начало затухать… и я почти умер.
Все мои товарищи погибали у меня на глазах, корчась в агонии.
Сперва я не понимал, что происходит. Мне даже казалось, что это эксперимент.
Я и представить не мог, что исследователи, которые верили в Бога так же, как и мы, которые должны были сделать для нас нечто особое, обнажат на нас свои клыки…
Сперва умер один, затем другой. Мои товарищи умирали один за другим. Я наконец-то осознал, в какой ситуации нахожусь, и что приближался мой черед.
Ах, я умру.
И вот он наступил. Нас собрали в центре комнаты. Исследователи в защитных костюмах повернулись к нам, дрожащим от страха, и пустили газ.
Даже если задержать дыхание, есть предел, поэтому мы сразу же вдохнули мизерное количество газа, а затем, чтобы дышать, начали впускать его в свои тела.
Как только боль и конвульсии поразили мое тело, в глазах все стало расплываться.
Когда я упал на колени и, чтобы облегчить боль, начал поглаживать себя, пересиливая ее, один из моих товарищей оттолкнул исследователя.
С силой распахнув дверь, он прокричал мне, кому досталось меньше всего:
— Беги! Выживи хотя бы ты!
Я… услышав это, мгновенно поднялся и выбежал из комнаты.
Не хочу умирать…
Лишь с этой мыслью на уме я воспользовался замешательством исследователей и сумел сбежать из института.
Быть может, мне это удалось, потому что нас недооценили, думая: «Они будут верить в нас до последнего, никто не убежит», — ведь мы были ярыми верующими.
Воспользовавшись их небольшой оплошностью, я сумел выбраться наружу.
— Стой!
— Не дайте ему сбежать!
Однако они упрямо преследовали меня.
В лесу посреди гор я продолжал бежать, пока падал снег…
Убегая, я вспомнил о днях, проведенных в лаборатории…
Моих товарищей, с которыми мы поклялись стать особенными. Мы ели вместе, пели вместе, смеялись вместе.
Они… мертвы. Только мне удалось сбежать.
…Я должен сбежать. Шанс, который они с большим трудом подарили мне…
Я выживу и…
Боль пробежала по телу, и я стал терять сознание. Во мне начала пробуждаться сильная жажда мести.
Их…
Тех, кто придумал этот проект…
Экскалибур…
Я ни за что их не прощу!..
Однако мои выносливость и сознание уже достигли своего предела… и я тихо свалился посреди леса.
Теперь я не мог пошевелить и пальцем.
…Я несомненно умру. Смогу ли я пройти еще хотя бы чуть-чуть? Хотя бы один шаг…
Не хочу, чтобы их смерти были напрасными. Я… Я…
Я просто хотел жить…
Пока мое сознание затухало, на глаза попался алый цвет …
Приподняв голову, я обнаружил перед собой аловолосую девочку.
Хотя в глазах все плыло, я увидел ее полуулыбку.
— Чего ты желаешь? — спросила она, держа на руках умирающего меня.
Это была первая встреча с моей хозяйкой, Риас Гремори.
С того момента прошло четыре года.
Очнувшись… я обнаружил себя в комнате одного дома. Я… лежу в кровати?
Смятение охватило меня, когда я увидел незнакомый потолок.
…В лаборатории меня обдали газом, и я убежал оттуда…
Я скитался по лесу. А затем повстречал аловолосую девочку?..