Все сидящие посетители и большинство сотрудников отеля остановились и вытаращились, пока я смотрела на Кеннеди. Упс. С моей стороны это была излишне острая реакция.
— Прости, — я протянула ему руку.
Кеннеди её проигнорировал и сам поднялся на ноги, охнув.
— Чёрт возьми, Беллами, — он потёр затылок. — В этом не было необходимости.
— Прости, — повторила я и взглянула на напиток в его руке. — Как ты умудрился удержать его и не пролить ни капельки?
Он слегка улыбнулся.
— Практика, — он взглянул на меня. — С момента нашей последней встречи ты стала сильнее. И дёрганее.
Я поморщилась.
— С тех пор я несколько раз умирала.
Внезапно его глаза сделались пронизывающими.
— Ты должна быть осторожна. Ты не осознаёшь собственную силу и не знаешь, какими могут быть последствия этой силы, — он отпил глоток своего напитка и дружелюбно улыбнулся. — Я увидел тебя с другого конца комнаты. Ты выглядела расстроенной, и я подумал, что тебе не помешает немного поднять настроение. Я не думал, что поднимать придётся меня самого, но что ж поделать, — он кивнул в сторону бара. — Теперь ты будешь платить.
С этим я не могла поспорить. Когда гости и сотрудники вернулись к своим делам, я пересекла помещение вместе с Кеннеди. Он драматично хромал, пока я не бросила на него раздражённый взгляд, после чего он подмигнул и шутливо отдал честь.
Мы сели на два барных стула. Я почувствовала, как моё сердце ухнуло в пятки, когда два гремлина поспешно смотались прочь от меняя. Меньше всего мне нужно, чтобы лондонские сверхи боялись меня. Нужно, чтобы они доверяли мне, а не боялись. Перебросить сатира через плечо, потому что он осмелился прикоснуться к моему локтю — это не лучший способ показаться тёплой, приветливой и безобидной.
— Расслабься, — сказал Кеннеди, когда я заказала ему двойную порцию виски, а себе содовую. — Я знаю, от этой конференции многое зависит, но всё проходит лучше, чем ты думаешь, а ведь ещё ничего не началось. Прибыл немалый контингент европейских сверхов, и мне показалось, что ранее я видел нескольких регистрирующихся вампиров-янки.
(Янки — прозвище жителей Соединённых Штатов, — прим).
— Спасибо, Кеннеди, — я покосилась на него. — Должна признать, я не думала увидеть тебя здесь.
— Шутишь? — его длинные золотистые уши подёргивались, когда он взмахнул рукой вокруг. — Тут же вершится история. Я бы ни за что это не пропустил. И тут великолепный бар.
— Детектив-констебль Беллами? — перебил мелодичный женский голос.
Я наполовину повернулась, и мне в лицо сунули визитку. Взяв её хотя бы для того, чтобы ей перестали махать у меня под носом, я прищурилась, рассматривая её владелицу. Это была женщина со слегка опухшим лицом, которое указывало на лёгкий перебор с ботоксом, и светло-каштановыми волосами, собранными в узел. Она выглядела на сорок с небольшим и носила густой слой косметики на лице, но всё равно выглядела привлекательно. На ней был пошитый на заказ чёрный деловой костюм, выглядящий дорогим, хотя на ногах были чёрные кроссовки, а не туфли на каблуках или лодочки. Если я не ошибалась, она была человеком.
Я взглянула на визитку. Джульетта Чемберс-Мэй, старший корреспондент. А, журналистка. Я подметила логотип «Ежедневный Фильтр» и почувствовала, как чёрный мрак моей злости возвращается. «Ежедневный Фильтр» представлял собой бульварную газетёнку правого толка, у которой денег было намного больше, чем морали.
— Мисс Чемберс-Мэй, — вежливо сказала я. — Чем могу помочь?
Она издала фальшивый смешок.
— О, прошу, дорогуша, зовите меня Джульеттой. Я терпеть не могу формальности. Я для этого слишком приземлённая.
Нитка искусственного жемчуга на шее, маникюр, напоминавший когти, а не ногти, и излишне густой слой макияжа указывали на обратное, но я подыграла. Больше ничего не оставалось.
— Чем я могу помочь, Джульетта?
Она широко просияла.
— Это был весьма эффектный приём. Зачем вы напали на этого… мужчину? — она невинно моргнула, глядя на Кеннеди и выразительно подмечая его пушистые уши и крупное тело. — И что он такое?
Вместо того чтобы оскорбиться из-за её явной надменности, Кеннеди лениво улыбнулся и протянул крупную ладонь.
— Дорогуша, — протянул он. — Я сатир.
Журналистка далеко не выглядела удивлённой; она явно была в курсе происхождения Кеннеди и спросила лишь в тщетных попытках утвердить своё превосходство.
— Божечки. Это значит вино, женщины и песни? — она глянула на его пах. — У вас только уши покрыты шерстью, или другие части вашего тела такие же животные?