ровале рта омега увидел острые белые зубы. - Иди ко мне... Сюда... Ко мне... Он был совсем уже близко, Хуги чувствовал холод, исходящий от странной фигуры, слышал, как плащ шуршит по крепким корням, чувствовал, какая опасность кружит вокруг него... Судорожно вздохнув, и будто выходя из глубокого забытья, юноша отступил, сделал маленький шаг назад, когда к нему потянулись тонкие ветки. Он сначала и не заметил их, лишь когда трудно стало сделать хоть шаг назад, он опустил взгляд и увидел ветви, отплетавшие его ноги. Очнувшись теперь, Хуги резко дернул ногами, ломая сухие ветки. Он был все ближе, и омега, собрав все силы в кулак, резко дернулся, ломая последние удерживающие его прутья и, резко развернувшись, побежал. Он бежал, не разбирая дороги, ломая кусты и царапая лицо и руки. Неожиданно, он увидел перед собой поваленное дерево и, развернувшись от него, побежал еще быстрее. Ему казалось, что он слышал шорох сзади, будто кто-то, скользя над землей, гонится за ним, тянет к нему тонкие руки, и темный рот с белыми зубами расползается в торжествующие улыбке... Выбежав из леса, Хуги налетел на верно ждавшего его у самой кромки друга. - Что?.. Что слу... - договорить Рагнра не успел: омега, сунув в руки ему заветную ленту, быстро вскочил на ноги и бросился к деревне... Прибежав домой, Хуги громко хлопнул дверью и во внезапно навалившейся усталости опустился на пол, подпирая вход тощим тельцем. Только теперь омега почувствовал, как сильно он устал. Горло саднило от быстрого бега, ноги горели и легкие, казалось, разрываются на тонкие лоскуты, когда делаешь вдох. Он никогда в жизни так не бегал, но и никогда не видел ничего подобного. Омега вздрогнул, стоило только вспомнить холод и тонкие руки-ветки... Он был уверен, что спастись ему удалось только чудом, что если бы бежал он чуть медленнее... Позже вечером, он попытался рассказать отцу и брату о произошедшем. Усадив обоих в гостиной, он принялся в красках описывать все, что случилось, пытаясь из памяти выудить все хоть сколько-нибудь важные детали. Однако, стоило ужасно взволнованному юноше, не забывшему тот суверенный страх, закончить, как в доме повисло неловкое молчание. Ему не поверили. И если брат снисходительно попросил отца не сердиться на младшего, то тот рассвирепел. Он всегда запрещал детям ходить в лес, тем более одним, и принять то, что его так легко ослушались, явно не мог... Поздно ночью, в темноте комнаты, Хуги лежал на жесткой кровати, подобрав под себя ноги, и еле слышно ругался. На наказавшего его отца, на не поверившего брата, на Рагнара, который заставил его идти в этот лес. Но больше всего на себя. Теперь, вдалеке от холодного ветра и тихого шепота, Хуги тоже казалось, что ничего не было. «Я просто перепугался, мне привиделось, » - думал про себя омега, переворачиваясь на кровати и потирая урчащий живот. В наказание он лишился ужина - «В темном лесу мне показалось, что ветки тянуться ко мне, а то, что он подходил... Я просто перетрусил". Но, как бы ни уговаривал себя омега, заснуть ему не удавалось. Ему казалось, что постоянно кто-то смотрит на него, хоть комната и была пуста. Становилось невыносимо жарко, и юноша сбросил с себя тонкое одеяло, оставшись в легкой ночной рубашке и свободных штанах. Но сон все не приходил. Хуги ворочался, пытаясь найти удобную для сна позу, но раз за разом ему казалось, что по разгоряченной коже пробегает ледяной ветерок и темные глаза всматриваются в него. Однако, задремать омеге все же удалось. Потому что, когда он открыл глаза, то что-то в комнате неуловимо изменилось. Стало темнее, по стенам блуждали тени, которых прежде там никогда не было, шевелились, хоть ветки за окном и стояли спокойно. Невыносимо запахло палой листвой и осенним холодом. Хуги вскочил на кровати, подтягивая к себе ноги и оглядываясь. И тут, среди пляшущих в безумном танце теней, он заметил одну, которая неподвижно стояла в углу комнаты. Но вот, тень дрогнула, и сквозь кокон окутавшего его ужаса юноша разглядел высокую фигуру, в длинном плаще, сшитом из осенних листьев. Фигура сделала шаг к кровати и в сторону омеги потянулась рука-ветка, на глазах обрастающая кожей и становящаяся изящной мужской ладонью. Хуги сжался сильнее и отполз к стене, стремясь спрятаться от страшного гостя. Холодными цепями его сковал страх, острый и тяжелый, которого юноша не испытывал до этого. Он не чувствовал пальцев и ночь, которая раньше была душной и жаркой теперь стала пронзающе стылой. - Иди ко мне... - уже знакомо прошептала фигура, не отрывая темных глаз от юноши и продолжая протягивать ему руку. - Я не нравлюсь тебе? - неожиданно продолжил он, и вдруг вместо гниющей тьмы на месте его лица появились точеные скулы, узкий лоб и тонкие губы. Окинув омегу темными глазами, гость улыбнулся уголками губ. - Теперь я нравлюсь тебе больше? Омега с ужасом смотрел на него, не понимая, как так получилось измениться у ночного гостя и еще больше начиная бояться его. - Нет... - выдохнул Хуги, чувствуя, как дрожит его голос и, видя, как белое облачко срывается с губ. - Нет? - существо, кажется, удивилось, но тут же снова его губы растянулись в усмешке. - Пойдем со мной... Ты полюбишь меня. И я буду любить тебя. До самой твоей смерти. - Нет... - пролепетал омега, не отрывая взгляда от темных глаз. Внезапно, его глаза метнулись в сторону двери и он, вскочив, бросился туда. Подбежав к двери, он схватился за ручку, но та не желала поддаваться. Поскуливая от ужаса омега безуспешно толкал дверь, пока не услышал колючий холод сзади и не почувствовал ледяные пальцы на своем плече. Вздрогнув, омега обернулся, снова встречаясь глазами с существом. Он немного снисходительно и мягко смотрело на него, в глубине глаз был только холод. - Тебе будет хорошо со мной... Никто больше не посмеет заставить тебя делать то, что ты не хочешь, - гость положил руку на талию омеги и прижал его к себе. - Пойдем со мной... - Нет... - едва слышно прошептал омега, с трепетом ощущая, как холод заползает в рот, горло, как он начинает задыхаться. - Да, - ответил Он и прижал омегу крепче, с удовольствием оглядывая. Внезапно, глаза юноши, наполненные до этого только страхом, погасли, опустились, выражая покорность. Тело омеги расслабилось, а тонкие, белые пальцы легли на чужие плечи. - Ты пойдешь со мной? - улыбаясь краями губ, спросил гость. - Да, - сказал омега чужим, холодным голосом. Его взгляд теперь был абсолютно пуст, ноги больше не тряслись и не подкашивались, а руки уверенно сжимали плащ из палых листьев. - Записка... - внезапно сказал юноша, не обращаясь, кажется, ни к кому и ни к чему. - Отцу... - Ты хочешь написать ему? - гость отпустил Хуги и он на заплетающихся ногах подошел к грубому столу, и начал что-то отстраненно писать на первом же листе. Внезапно он остановился, и пустым взглядом посмотрел на Него. - На сколько... На сколько я ухожу к тебе? - отрешенно спросил он, не отрывая руку от листа. - Навсегда, - выдохнул Он, и в комнате вдруг стало еще холоднее. - Навсегда... - повторил омега, словно пробуя слово на вкус. - Навсегда, это сколько? - Иногда, это всего лишь секунда, - сказал гость, медленно подходя к Хуги и прижимая его к себе. - А иногда, - он наклонился к юноше, поднимая его голову и заставляя посмотреть на себя. - Это вечность, - и холодные, сухие губы коснулись омеги, подчиняя его. Рука гостя легла на маленькую омежью руку, выводя что-то на бумаге. Не разрывая поцелуя, гость повернул Хуги к себе и легко поднял над землей. Безвольной куклой юноша отвечал ему, и лишь в глубине зеленых глаз раненой птицей скрывался ужас...