Трансформация началась немедленно. Этот распад был даже быстрее, чем у тульпы, которая считала себя Биллом Аркрайтом. Прежде эта женская форма была округлой, теперь брюхо сильно распухло, затем свисло вниз, образуя фартук, прежде чем лопнуть с тошнотворным хлюпаньем. Рот начал сочиться слизью, и зубы выпали, чтобы упасть на ковер спальни.
Я видел достаточно. Я ничего не мог сделать для убиенной миссис Хескет. Другие должны были бы иметь дело с этим. Я просто должен уйти, хотя не мог оставить тело Дженни здесь. Я бы взял его с собой и похоронил в другом месте.
Я вернулся в маленькую спальню и понял, что есть одна последняя вещь, которую я должен сделать для неё. Я должен был проверить, что её душа не удерживается телом, мешая уйти. Конечно же, я не хотел её появления среди других призраков, населяющих Чингл-Холл.
— Дженни! Дженни! Ты здесь? — негромко позвал я.
Я повторил вопрос ещё два раза, просто чтобы быть уверенным. Её призрак не появился, и поэтому, удовлетворённый, я приготовился уйти.
Я решил, что возьму с собой только свою сумку и посох. Я открыл сумку Дженни и посмотрел на содержимое, мой разум онемел от горя. Я переложил несколько предметов в свою сумку: маленькие мешки, содержащие соль и железо, и её личные вещи, включая дневник. Её мать и отец были мертвы, и она не была близка со своими приёмными родителями. Тем не менее, я решил когда-нибудь вернуть им её вещи.
Я взял простыню с кровати и разложил на полу. Затем поднял тело Дженни и аккуратно положил на неё. Поцеловал в лоб, а затем завернул в простыню, завязав концы как мог.
Я вышел через чёрный ход, неся тело Дженни на плече и держа сумку и посох в левой руке, направился на восток вдоль лей-линии, которая приведёт ближе к башне Малкин.
Я прошёл не более ста ярдов, когда наткнулся на тело Крови. На ней были тяжелые раны — без сомнения, работа тульпы. Она была последней из собак Билла Аркрайта, но я ничего не мог сделать, кроме как оставить её там и двигаться дальше. Я уже был полон скорби к погибшей девушке, которую нёс. Впереди будут ждать другие ужасы. Настоящая Нора умерла подобно собаке.
Пока я шёл, то задумался, что делать с телом Дженни. Я вспомнил, что на лей-линиях часто встречаются церкви, и знал, что одна из них, Святого Уилфреда, лежала прямо передо мной. Я никогда не посещал её, поэтому надеялся на священника, готового позволить ученику ведьмака быть похороненным рядом с его церковным кладбищем. Это было лучшее, на что я мог надеяться. Некоторые священники считали ведьмаков не лучше ведьм или тёмных магов.
Священника звали отец Гриналг и он оказался порядочным человеком.
— Мне жаль, что я не могу позволить ей быть похороненной в Святой Земле — если бы я сделал это, мой епископ заставил бы её перезахоронить. Но есть хорошее место к востоку от погоста, — сказал он мне.
— Благодарю, отец, это всё, о чём я прошу, — сказал я.
Солнце встало, когда мы поднялись на холмик в тень большого тисового дерева. Отец Гриналг принёс две лопаты, и, к моему удивлению, помог выкопать могилу для Дженни.
Затем он произнес несколько молитв, когда я склонил голову и попытался сдержать слезы.
— Может Вы скажите несколько слов? — спросил он.
Я кивнул и собрался с мыслями. Когда я говорил, мой голос дрожал.
— Я сделал Дженни своим первым учеником. Она была хорошей, храброй и талантливой девочкой и стала бы великим ведьмаком. Ужасно, что её забрали у нас до того, как она полностью раскрыла свой потенциал. Я буду скучать…
Я хотел сказать больше, но мой голос задохнулся от горя.
Отец Гриналг похлопал меня по плечу, и мы вместе опустили Дженни в могилу и закопали.
— Еще раз спасибо за помощь и внимание, — сказал я ему. — У меня не так много денег, но в следующий раз, когда я пройду здесь, сделаю пожертвование для церкви и заплачу за камень на могилу Дженни.
Священник кивнул.
— Куда Вы теперь собираетесь? — спросил он.
— В Пендл, — ответил я. — У меня там дела.
— Но прежде чем Вы отправитесь в это путешествие, вернитесь в пресвитерию на завтрак.
— Ещё раз спасибо, отец, но дела срочные, и нужно спешить. Но я бы хотел немного побыть один и помолиться у могилы.
— Конечно…
Отец Гриналг собрал обе лопаты и отправился обратно к церкви. Я ждал, пока он не уйдёт за пределы слышимости, а затем сказал, что нужно было сказать.
— Дженни! Дженни! Ты здесь? — негромко позвал я.
Не было даже слабого ветерка, и птицы замолчали. Я внимательно слушал.
Я произнес слова три раза, но ответа не было и это было хорошо. В случае насильственной смерти призраки иногда останавливались на месте происшествия, что я уже проверил, но большинство задерживалось на своей могиле. Тем не менее, ведьмаки знали всё о призраках и, конечно, не хотели бы стать одним из них. После смерти они уходили к свету, и я был уверен, что это же сделала Дженни.
Её здесь уже не было.
Я взял свою сумку и посох, прищурился на солнце и с тяжёлым сердцем направился на восток, следуя по лей-линии в сторону Пендла.
Когда я шёл, Дженни заполнила все мои мысли. Я больше никогда её не увижу. Как бы я хотел, чтобы она шла рядом со мной, постоянно огрызаясь!
Было ужасно потерять ученика, но я знал, что более трети мальчиков, которых обучал мой учитель, умерли насильственной смертью, сражаясь с тьмой.
Я должен привыкнуть к этому.
Это произойдет снова.
ГЛАВА 20
ПЛАН ЛУКРАСТА
ГРИМАЛКИН
ПЕЩЕРА МЕРЦАЛА перед моим взором. Хорошо было увидеть это. После того, как я побывала на солнце, я боялась, что навсегда останусь слепа. Теплый воздух вяло клубился, перемешивался жаром, который излучала, как горячее дыхание гиганта из уст светящейся кузницы.
Очарованная, я наблюдала, как бог Гефест склонился над наковальней, его тень чудовищно выглядела на каменной стене позади. Пот блестел на узловатых мышцах его обнаженной верхней части тела, и его выпуклые глаза застыли в напряжённой концентрации. Он был одним из наших союзников и теперь работал по указанию Пана.
Три огромных меха работали последовательно, нагнетая воздух в угли, чтобы заставить их светиться сначала красным, а затем белым. Работали ли они по волшебству или их сжимали невидимые руки, я не могла сказать.
Огромные молоты упирались в стену, но тот, который держал Гефест, был относительно небольшим, а его удары быстрыми и осторожными. Он работал над куском серебряного сплава, формируя первую руку, что бы заменить отрезанные у Лукраста палачами кобалос.
— Это удивительно, — прошептала я Торн. — У меня есть навыки, и, как ты знаешь, дитя, я всегда ковала свое оружие. Но мой опыт — ничто по сравнению с тем, что мы наблюдаем сейчас.
— Не надо принижать себя, Грималкин, — ответила она. — Он, конечно, обладает великим мастерством, но и ты тоже. Это правда, что он выковал мечи героев, которые были использованы, чтобы убить Дьявола, но и ты создала Звёздный меч. Разве это не более грозное оружие?
— Ты так думаешь? — спросила я с улыбкой. Только время покажет истину.
— Боль уменьшается? — спросила она, глядя мне в глаза, полная тревоги.
— Это исцеление, дитя. Боль — это то, с чем я должна иметь дело.
Моё лицо действительно было повреждено. Когда солнечные лучи упали на него, зрение померкло, хотя я уже представляла местоположение третьего Шайкса и смогла убить его, прежде чем скрыться от этих смертоносных лучей.
Когда я вернулась во тьму, лицо было покрыто огромными растекающимися волдырями, и я была слепа, но Пан привёл мне целителя, одного из немногих старых богов, являющегося нашим союзником. Его звали Асклепий, и он носил жезл, вокруг которого была обёрнута змея. Он был высоким, худым и жилистым, с седыми волосами и выглядел скорее бледным призраком, чем могущественным живым существом.
Он предложил мне выбор: Есть два варианта, — сказал он. — Какой из них Вы предпочитаете — медленное безболезненное исцеление или быстрое и мучительное?