Поблукав в "джунглях" средневековых улочек и закоулков и в конце концов всё-таки спустившись к реке, я довольно быстро нашёл Ковальскую улицу, в самом начале которой, если идти от пристаней, и стоял дом кузнеца Яна Липова, часть которого принадлежала семейству Костековых. Дверь жилища выходила прямо на проезжую часть улицы — впрочем, тротуаров, похоже, в богоспасаемом Жатеце в принципе не существовало, — причём в отличие от большинства здешних дверей висела не на деревянных шипах или кожаных петлях, а на солидно кованых железных. Дверная ручка, хотя и деревянная, была относительно невелика по сравнению с другими. Вообще на домах этой улицы имелось большее количество железных и медных атрибутов, чем на всех остальных зданиях города. Оно и понятно: основная масса здешних жителей принадлежала к цеховому братству кузнецов. Позвякивая и поскрипывая, на ветру качались связки подков, медные тазы наподобие того, что таскал вместо шлема дон Кихот из Ламанчи, овечьи ножницы с пол-руки длиной, кольчужный капюшон, стамеска… Запах дыма и окалины пропитал глухо звенящий от ударов металла о металл воздух Ковальской улицы.
Дверь Костековых, разумеется, была заперта. Пришлось довольно долго ждать, пока в ответ на стук за ней не раздались шаги и женский голос не поинтересовался, кого привёл Господь.
— Мне нужно видеть пани Костекову!
— А зачем я вам занадобилась?
— Хочу поговорить по важному делу!
Дверь открылась. На меня смотрели внимательные серые глаза под закрывающим весь лоб платком, туго обвёрнутым вокруг головы. Тонкое лицо женщины лет тридцати-тридцати пяти со впалыми щеками, невысокая фигура в длинном домотканом платье почти до пола с аккуратным фартуком, окрашенном луковой шелухой, деревянные подошвы башмаков. В опущенной руке — длинное шило, явно прихваченное "на всякий пожарный": мало ли, кто и зачем стучится в дом, от хозяина которого уж несколько лет нет вестей?..
— Добрый день, уважаемая пани! Меня зовут мастер Белов. Макс Белов из Штальбурга. Могу ли я войти в дом?
— Входите уж, коли пришли. Так это вы тот чужеземец, с которым мой Зденек третьего дня по городу таскался?
— Я и есть. А что, не похоже?
— Так чего надобно-то от нас, пан Белов? — Хозяйка явно решила поскорее отделаться от посетителя.
— Э, пани Костекова, у нас в сказках говорится: "сперва гостя накорми, напои, а потом и спрашивай". Дело у меня важное, и негоже у порога о нём говорить…
— Ну что ж, коли так, то нех пан проходит…
Женщина, сделав приглашающий жест, развернулась и направилась вглубь помещения, мимо кучек разложенной по полу трёпаной конопли к стоящему под настенным распятием большому ярко раскрашенному сундуку, окружённому пятью чурбаками, которые, как я уже понял, в большинстве чешских жилищ заменяли стулья. Попутно она прихватила с настенной полки блюдо с квашеной капустой и два больших ломтя хлеба. Всё это небогатое, прямо скажем, угощение, заняло место на плоской крышке сундука. Перекрестившись по-католически, я последовал за нею. Усевшись на чурбак, решил не тянуть кота за хвост, и приступил к делу:
— Прежде всего, уважаемая пани Костекова, хотелось бы узнать Ваше имя…
— Житкой нарекли. А на что то пану?
— Таковы обычаи вежливости у меня на родине. Но вернёмся к делу. От Зденка я узнал, что после того, как пана Яна, мужа Вашего, забрали в армию, доходы семьи уменьшились. Так ли?
— Так, пан, так. Как свели поганы Янека, нех черхмант поберёт тот хашар, так не стало життя навовсе. Янек мой, извольте видеть, был тесарж справный, у самого пана Пазоура в подмастерьях ходил, але ж сам Пазоур хотел дозволить ему на мастера испытание проходить, да не успел… С той поры вовсе тяжко жить: и в мясоед капусту с репою едим, а уж в пост — и вовсе тюрей да болтушкой пробиваемся…
Похоже, возможность выговориться у бедной женщины выпадает нечасто: то-то её так прорвало в ответ на нотки участия в моём голосе…
— Понимаю, уважаемая пани, понимаю… Без мужчины с постоянным заработком в семье жить трудно. Тем более, когда двоих детей нужно на ноги поставить. Знакомая ситуация, скажу я Вам.
Я в вашем городе человек новый, приезжий. Однако так поворачивается, что придётся мне здесь задержаться, ибо такова договорённость с его преосвященством отцом Григорием. Думаю вступить в цех Святого Лаврентия и открыть небольшое заведение, куда бы люди приходили посидеть, покушать да пива выпить в славной компании.
— Доброе дело. Але ж ко мне почто пан пришёл?
— Да потому, уважаемая Житка, что хочешь — не хочешь, а жить человеку где-то нужно. Вот я и хочу снять для себя нижний этаж вашего дома — с ценой не обижу, что-что, а убоина в мясоед всегда будет! А кроме платы за жильё, ежели дела на лад пойдут, то и работа в моём трактире найдётся: Зденек парень толковый, а мне без ученика, как без рук: дело наше не простое, расторопность требуется. Если пойдёт он ко мне, то обещаю учить ремеслу как полагается, не стану годами на посылках "подай-принеси" держать. Голодным не останется, да и монеты в дом приносить начнёт…