Никогда не терпел пьянство на рабочем месте, тем более в армии. Увольнительная — пожалуйста, делай что хочешь, но на службе.
В бытность ТЕМНОГО ВЛАСТЕЛИНА я за такое вешал. Враг мог атаковать в любое время, и мои солдаты и офицеры должны были быть всегда готовы к обороне: неважно, находились они на острие атаки или сидели в тылу гарнизона. Подобный сброд я не терпел. Удивительно, что подполковник держал этого алкаша на службе.
Прапор продолжать грозить мне всеми мыслимыми и немыслимыми карами, иногда переходя на оскорбления.
Хе-х, он явно принял меня за простолюдина. Все же, моя одежда оставляла желать лучшего, да и я выглядел так, словно только недавно вылез из хлева (в моем случае из ангара), не суть важно. Пойми Петрович, что я благородный, скорее всего, захлопнул бы варежку. Хотя, вряд ли, в таком состоянии прапор не мог мыслить здраво.
Да — он был вправе назначить мне наказание, но оскорблять благородного… За это он сам мог получить выговор от вышестоящего начальства, а может и что похуже, ибо абсолютно точно не имел знатного происхождения.
Слушать ругань пьяного прапора мне очень быстро надоело, поэтому я придавил его « ПРЕССОМ», не сильно, так слегонца.
Сразу понял, что он довольно слабенький маг. Второй ранг, не больше.
Заведующий складом захрипел, выкатил глаза и начал оседать на землю.
Тьфу, как бы не прибить пьянчугу.
Пришлось убирать заклинание. Одного я не ожидал, что как только «ПРЕСС» прекратил свое действие, прапор резко сорвался с места и провел серию хлестких ударов, как ни странно, попав в цель. Мне даже показалось, что он мгновенно протрезвел, так как реакция мужика не соответствовала состоянию пьяного человека.
Ха, точно протрезвел. Видать успел кинуть на себя заклинание, нейтрализующее алкоголь внутри организма.
Правда ни трезвость, ни пара проведенных удачно ударов ему не помогли. Уже после первых двух он взвыл, потрясая руками.
Ну да, а чего он хотел, дубася по усиленной коже, да без магии? Это все равно, что бить по кирпичной кладке.
— Уу-уу, — подвывал прапор, баюкая покалеченные костяшки пальцев, — Скотина.
— Сам такой.
— Десять плетей! Нет, двадцать. За нападение на старшего по званию.
— А не хочешь сам получить за пьянку во время несения службы, невыполнения прямых обязанностей и оскорбление благородного?
— Это ты-то благородный?
— Ага, княжич Потёмкин, к вашим услугам.
Не знаю почему, но обуявшее меня раздражение и начинающая подниматься из недр глубины злость, сразу отступили, стоило взглянуть на вмиг растерявшего всю браваду прапора.
Походу он понял, что влип.
Почему-то стало смешно.
Подумал, что заведующий складом сейчас начнет извиняться, но прапор этого не сделал.
Он в последний раз тряхнул покалеченными руками и посмотрел на меня совершенно другим, оценивающим взглядом.
— Ну, чего встал? Пошли, подберем тебе форму, а то выглядишь, как босяк. Тоже мне, благородный — хер голодный, — проворчал он себе под нос, а я заржал, разряжая обстановку.
Вот интересно, дежурных на КПП и прапорщика смутил мой замызганный, помятый вид, а подполковник, общаясь со мной, даже глазом не моргнул.
Зайдя внутрь помещения, прапорщик протянул руку.
— Что?
— Где документ? Я что, по-твоему, должен выдать подотчётное обмундирование просто так? Может ты пришлый какой?
— Ага, бегаю по гарнизону и ломлюсь на склад с целью его грабануть.
— Кто тебя знает.
— Держи, — протянул ему идентификационную карту.
— Другое дело. Так… Сейчас… Какой у тебя размер? — произнес прапор, но ответа дожидаться не стал, — Угу, угу понятно. Стой здесь, никуда не уходи, — скороговоркой пробормотал он и исчез в подсобке.
А куда я, собственно, должен уйти? Чудак-человек.
Буквально минут через пять он появился с обмундированием, а еще через десять — я был полностью укомплектован.
Правда оружия мне не выдали. Оказывается, не положено по уставу, пока не пройду обучение. Зато всучили миску, ложку, чашку и всякую полезную хрень, необходимую в обиходе.
— Распишись здесь, — подал мне журнал прапор.
— Ээ-э, — посмотрел я на потрепанную папку, — Здесь? — спросил недоверчиво, — А может, не надо? Как-то стрёмно подписываться под таким названием, потом ведь не отвертишься. Подпись поставил, значит дал согласие, а я не готов рисковать своей задницей. Категорически против.
— А-ха-ха-ха, — раздался громкий гогот прапора, который согнулся пополам и начал утирать рукавом катящиеся от смеха слезы, а вот мне было не особо весело, потому как название журнала четко фиксировало свою цель: ВЖОПУ.