Мельхиор взял из первой тумбы чернила, и кисточку. Чернила переливались от темно синего к пурпурному. Кисточку обрамляла витиеватая роспись, и несколько золотых кругов по всей длине. Баночку под чернила тоже расписали символами.
Фидес лежал прикованный к холодному столу. Его руки и ноги были надежно зажаты стальными кандалами. Голова находилась под крепко-накрепко затянутым кожаным ремнем. Сверху на Фидеса светило яркое нечто. Это нечто выглядело, как зависший под потолком сияющий шар.
Фидес ожидал, что чопорный военный останется понаблюдать за его мучениями. Может даже нальет себе чаю, и нарежет бутербродов. Но Леонардо не стал присутствовать при эксперименте. Пожелав удачи, он покинул кабинет.
Мельхиор впихнул Фидесу в рот кляп. Фидес крепко зажал его в зубах. Кляп на вкус казался стерильно чистым. Впрочем и весь кабинет тоже блестел чистотой. И это не удивительно, ведь за этим тщательно следили слуги.
Мельхиор поставил чернила на подставку, и достал из поясной сумки монокль. Он был крупным, и сверкал золотом. Линза же слегка отливала пурпуром. Мельхиор протер ее краем мантии, и вставил монокль в глаз.
- Будет больно, - осматривая Фидеса с ног до головы, предупредил Мельхиор.
Кончик кисточки нырнул в чернила. Мельхиор начал наносить их на кожу от маски, и дальше вниз к источнику. При соприкосновении с кожей чернила дымились, и слегка шипели. Когда кисточка коснулась кожи, Фидес почувствовал жжение, будто раскаленное железо приложили. Он замычал, и завыл, если бы не кандалы, то Фидес бы вскочил со стола. От боли его тело охватила мелкая дрожь.
Мельхиор вырисовывал необычные узоры, вроде татуировок дикарей, но в этих имелся более глубинный смысл, о котором знали только маги. Каждый завиток был сделан с предельной дотошностью, и точностью.
Сквозь линзу Мельхиор видел, как энергия переливается из маски по чернилам в тело Фидеса. Как она взаимодействует с ним. Как два вида энергии сливаются в один. Словно влюбленные змеи, они сплетаются между собой. Но также, как и со всем инородным, энергия пытается избавиться от чуждой силы. Вывести ее из энергетического поля, как паразита. Но Мельхиор уже прочно связал эти две энергии рунами. Теперь им остаётся только сотрудничать.
Первая часть узора была доделана. Мельхиор отложил чернила, и сверился со схемой. Над этой схемой уже работало не одно поколение магов. И не одно поколение не одаренных погибло при создании рун. Мельхиор и сам внес лепту в улучшение узора. Как и маги до него, он верил, что сможет сделать не одаренного одаренным. Идея превращения человека в мага вела его вперед еще с университетских лет, и до сих пор горела в сердце.
Он отложил карту, и продолжил выводить узор. Тело Фидеса покрылось потом. Он тяжело, и хрипло дышал. Но Мельхиор не обращал на это внимание. За долгие годы практики в нем выработалась привычка полностью сосредотачиваться на процессе.
Эксперимент превыше всего, повторял он из года в год. Магия выше этики. Выше сострадания, и добродетелей. Я должен продолжать.
Самая сложная часть узора уже была готова. На груди Фидеса красовался рисунок сплетающий энергию маски с его внутренним источником. Через монокль Мельхиор видел, как более сильная, и крупная темно-пурпурная энергия маски подавляет светло-пурпурный источник Фидеса.
Вот он уже почти потух. Энергия маски практически подавила его. Мельхиор уже подумал, что очередной эксперимент оказался неудачным. Но нет, источник снова вспыхнул не желая подчиняться силе маски. Узор засиял синим. Он ограничил количество энергии поступающей из маски в биополе Фидеса. Источник стал меняться. Из светло-пурпурного он стал темно-пурпурным, более крупным и плотным.
Фидес взвыл от боли. Он мычал и дергался. Зрачки глаз носились из одной стороны в другую. Кожа на груди почернела, и ручейки серого дыма пошли от нее вверх. Но как бы Фидес не старался, кандалы были прочнее. Обессилев, он обмяк и замолчал.
Мельхиор похлопал его по щекам, чтобы привести в чувство. Фидес открыл затуманенные от боли глаза. Он ничего не видел, кроме светлого пятна перед собой. Фидес снова замычал, и попытался выплюнуть кляп, но ничего не вышло.
Мельхиор сверился со схемой, и продолжил узор. На руках, и ногах Фидеса засияли новые руны. Руны на кистях по сложности лишь немногим уступали узору на груди. Мельхиор скрупулезно выводил каждый завиток, каждый штрих, и полоску.
К концу эксперимента Фидес лежал в полусознании. Мельхиору приходилось время от времени быть его по щекам, чтобы не отключился. Большая часть тела Фидеса обгорела. Он сорвал голос, и потерял много сил. Но был жив.