Вова молчал. Все его существо было разделено на две части. Одна умоляла оставить все как есть. Продолжить такую жизнь. Расслабиться и плыть по течению.
Другая же била в барабаны войны. Она не просила, а требовала приключений на пятую точку. Она грызла изнутри сотней вопросов на счет другого мира, мира меча и магии. И этот неудовлетворенный интерес все рос и рос. Если про этот мир, про этих людей Вова все знал, или был уверен, что все знает, так про другой он и не догадывался.
К тому же он находился под испытующим взором девушки. Признать свою слабость перед ней почему-то было ужасно стыдно для Вовы. Уж больно ему понравилась девушка.
- Я согласен, - неуверенно пробурчал Вова, но для девушки этого было достаточно.
- Отлично, - она улыбнулась, словно карманник укравший кошелек, и хлопнула в ладони.
На мгновение, которое продлилось достаточно долго для мгновения, как подумал Вова, комнату озарил красный свет. Он не был монотонно красным, а переливался от темно-розового, до темно-красного.
Как только вспышка света исчезла Вова отключился, а его сознание отправилось далеко-далеко. Туда где люди берут в руки мечи, и идут убивать монстров. Туда где маги охраняют царей от демонов. Туда где орды варваров с завистью, и ненавистью смотрят на каменные города цивилизованных людей. Туда где шаманы под пляс теней, под завывания духов превращаются в оборотней, и идут поедать соседнюю деревню.
***
Теплый луч солнца ударил Фидесу в лицо. Он открыл слипшиеся глаза, потянулся звездой и смачно зевнул. Короткое, меховое одеяло сползло ему на ноги. Грязными, нестриженными ногтями он почесал волосатую грудь покрытую шрамами. Несколько блох спрыгнули с груди на одеяло.
Фидес был крепкого телосложения, хотя и слегка низковат. К его лицу приросла деревянная маска с замысловатыми росписями на ней. Больше никакой одежды на нем не было.
Он посмотрел на потолок, и понял, что с ним было что-то не так. Хотя потолок был вполне себе обычным, деревянным потолком.
Фидес осмотрелся. Комната была очень маленькой. Это была даже не комната, а каморка, куда постояльцы могли сложить ненужные, но важные вещи. Но времена изменились, и хозяйке дома уже не хватало денег с обычных постояльцев, поэтому она безжалостно выкинула все вещи из комнаты, поставила в ней сундук, табуретку, мешок набитый сеном, и назвала это комнатой для людей с низким достатком.
На табуретке возвышался кувшин. Его изогнутое горлышко было слегка приплюснуто, чтобы было легче наливать.
Фидес облизал пересохшие губы, почесал затылок, и выпил из кувшина. Он сделал несколько глотков, и понял, что пьет вино. Понял он это по жжению в горле о котором когда-то слышал в интернете.
Вино этот человек не любил, как и другой алкоголь. Особенно его вкус. Когда-то он выпил водку из стакана отца, и наверняка понял, что алкоголь это бесполезная, невкусная и вредная вещь. С тех пор он не выпил и капли алкоголя. Даже не задумывался об этом.
Жжение в горле было для его изнеженного разума настоящей пыткой. Он хотел любым способом прекратить его, и тут увидел кусок сыра лежащий за кувшином.
Долго не раздумывая он откусил от него, и удовлетворено начал жевать. Привкус спирта, о котором здесь только догадываются самые выдающиеся учёные, начал уходить. Но сыр оказался не чем иным, как Финикийским перченым сыром.
Финикийский отличался от других сыров, как собака отличается от старого ржавого ножа для рубки мяса. По сути его считали приправой к блюду, и только умственно отсталому человеку может прийти в голову съесть его в сыром виде.
Рот начало жечь. Он схватился за горло. Глаза вылезали из орбит, как кексы из кружки. Лицо стало красным, как свиная задница. Он затопал ногами по полу, и схватился за кувшин.
Кувшин взлетел вверх над головой Фидеса, и вино полилось прямо в глотку. Адамово яблоко дергалось при каждом глотке, и вскоре кувшин опустел.
Фидес аккуратно поставил его на табуретку, и вытер запястьем рот. Вино ударило в голову, и земля под ногами слегка качнулась. Фидес хмыкнул, и грохнулся на пол, как срубленное дерево.