Гвардии капитан Васюк отошел от стереотрубы и глянул невооруженным глазом – панорама стала шире, очевиднее.
— Ну что, капитан? Задача ясна? – спросил, нетерпеливо морщась, комполка.
— Минуту, товарищ, подполковник. Сейчас проверим. Мы же саперы, у нас все цифры в голове не удержишь, – Васюк открыл блокнот, принялся водить карандашом по столбцам цифр в табличках. Показуха чистой воды. А что делать? Про немцев далеко не все понятно, там только бой покажет, поскольку разведка уже сделала все, что могла. Про план атаки, выстроенный комполка, куда понятнее – приданную роту штурмовиков на острие удара, недаром же их полку придали, за саперами и оба батальона атакуют, один высоту, другой по флангу. Ну, потери, как без них…
— Готов. Слушаю, товарищ подполковник…
Предсказуемо, да иначе и быть не могло.
…— Атакуете по левому скату, за вами второй батальон. Как зацепитесь, первый батальон подтягивается по правому флангу. Танки перейдут ров, поддержат огнем.
Танки вряд ли сходу перейдут ров – полковые саперы малочисленны и слабоваты, быстро проходы-проезды не создадут. Был бы здесь полноценный саперно-штурмовой батальон, мгновенно бы ров похерили, технику пропустили. Но здесь только одна штурмовая рота, да и та с иным упором.
…— Все ясно, капитан? Вот комбат-два, он сразу за вами поднимается, поддерживает.
Комбат как комбат – имеет орден, имеет спокойствие. Постарше Сереги, но товарищ Васюк вполне мог бы быть на его месте. И логика комбата понята – свои бойцы ему дороже, что тут скажешь, дело естественное.
— Задача ясна, товарищ подполковник. Выполним, вопросов нет. Есть одно предложение. Тактическое, но оно может иметь смысл. После занятия первой траншеи, стрелковый батальон поднимается первым.
Товарищи офицеры разом челюстями задвигали, сейчас дело на ор пойдет.
— А вы, этакие панцирные и штурмовые, значит, вторым эшелоном пойдете? – начал нагнетать комполка.
— Мы штурмовые, мы идем первыми. Батальон поднимается, имитирует атаку, но как только немцы переносят минометный огонь на левый скат, батальон ложится. Штурмовая рота идет в лоб. С задачей успеть до обратного переноса огня.
Молчат.
Потом комбат-три – они остаются в резерве – уточняет:
— Что, так прямо и в лоб?
— Это короче. И мы панцирные, тяжелые, – объясняет капитан Васюк.
— Капитан, твои не встанут, это прямо на пулеметы, – бормочет начальник штаба.
— Встанут, я ручаюсь. Главное, иметь отвлекающий маневр, – Серега смотрит на комбата-два: — А твои как? Им дважды вставать придется. Первый раз на пробу, а второй-то всерьез. И второй всегда сложнее. Но на высоте нам без своевременной поддержки хреново придется.
Комбат-два пожимает плечами:
— Поддержим в срок. Но кто у тебя останется, чтобы за вершину цепляться?
— Останутся. Мои смогут, – заверяет капитан Васюк.
Промелькнувшее выражение на остролицем лице комбата-«два» говорит о многом – тяжело его стрелки встают. Серега и сам видел: рыхловаты пехотные роты, даже не числом – пополнили их недавно, но именно что недавно, еще нет опыта и лично-коллективного понимания. Ну тут уж ничего не поделаешь. Всё «по возможности», как говорят штабные, неглупые люди.
Исходные позиции заняты, летняя ночь коротка, и 9:00 утра кажутся уже глубоким днем. И артподготовка – уже третья – тоже коротка. И сигнальная ракета на солнце едва заметна.
— Пошли. Бодрей!
Танков, как и артиллерийской поддержки, не особо много, но они есть. «Тридцатьчетверки», пехота следом, штурмовики даже на взгляд заметно отличаются – в кирасах лишь треть бойцов, но все нагружены-навьючены поплотнее.
Бежит товарищ Васюк по негустой траве, оценивает спины своих – ничего так, пока уверенно идут, а что скорость средненькая, то понятно, то простительно…
Немецкий минометный огонь пока терпим. Рвутся мины, но сопротивление первой немецкой траншеи невысоко – драпает фрицевское боевое охранение, угадывается движение в ходах сообщения…
Прыгают бойцы в траншею. Финиш… но промежуточный.
— Шире! Разошлись, разобрались!
И все же немецкие траншеи пахнут как-то иначе. Сравнить трудно, но есть такое дело. Чуждо пахнут.