Говорило-шумело фойе, осторожно чокалось, сияло стекло бокалов душистым красным и белым. Трудновато было держать фужеры за тонкую ножку жесткими и мозолистыми фронтовыми пальцами. Но это же не спирт, тут смысл в ином, как раз в тонкости.
…— Братцы, после войны строго на вино перейду. Вот как то красное называется? Мишка, запиши, дурак, точно ведь позабудем…
Двигалась по фойе защитная волна, звякая наградами, встречала знакомых. Серега с удивлением обнаружил, что и вот того капитана знает, и этого сержанта, как же, та осенняя переправа очень запомнилась. И еще лица знакомые мелькали, уже и не вспомнить навскидку: Великие Луки или под Ржевом?…
Вот – и эти люди тоже очень знакомые, тут курада помянуть тянет, но воздержимся. Что-то они медлят, этак к своему столу опоздают, антракт-то не бесконечный.
Двигалась через шумное фойе группа военнослужащих. Полевая, не очень заношенная форма, немногочисленные награды. Озираются, улыбаются… вот только некоторые офицеры чуть смущенно, хотя есть среди них здоровенные лбы, прямо борцы-штангисты. Земляков на их фоне – субтильный школьник-студент, хоть сегодня и без очков. Да и Робин мелковат. Ага, а вот и девушка-блондинка. Имелись подозрения…
— Э, я же говорю – это она. Всё сходится, – прошептал Янис.
— Нужно поздороваться. А то вообще про нас подумают… – Серега не договорил, глянул на невесту: — Анит, прикроешь, в культурном смысле?
Анита Андресовна не всё поняла, но не колебалась, взялась под локоть:
— Конечно.
Выдвинулись наперерез. А оказалось все проще:
— Вот они! – воскликнул Земляков, улыбаясь во весь ровно-зубастый рот. – «Линда», лиепайско-таллинские, и не только тамошние, герои. Харьков тоже. Катерина, я же рассказывал. А Янис у нас в краткой гостевой командировке бывал.
Пожимали руки. Девушка Екатерина, оказавшаяся вблизи чуть постарше годами, рассказывала:
…— А я помню. Больничный двор, боец на автопилоте, глухой и контуженный, а машину заводит, за руль садится. Вспоминала потом не раз, я же сама с автотехникой в сложных отношениях, у меня чуть глохнет, сразу норовлю механизм пнуть и обматерить. Вспоминала, как специалисты делают, вдохновлялась.
— Э, да дело привычки, – заверял откровенно польщенный Янис.
Можно было понять – девушка Катя в определенном смысле и была центром этой группы гостей. Видимо, не столько из-за внешности, а по иным, более весомым причинам. Хотя и внешность… Глаза ослепительные, остальное... Единственная награда и знак Гвардии, на погонах лычки старшего сержанта, а манера держать себя на очень большие звезды тянет.
Красавица-сержант разговаривала с Аниткой, и тут товарищ капитан осознал, что ему повезло даже больше, чем считал. Но и жуть как нелегко придется в послевоенном будущем. Невеста рядом с высокой светловолосой военнослужащей выглядела ничуть не хуже. Маленькая, тоненькая, но абсолютно спокойная и удивительно хорошенькая.
— Твоя подруга? – спросил здоровенный подполковник Коваленко – с ним уже не раз пересекались на последних совещаниях. Вот в том, что здоровяк из «гостевой группы», у Сереги тогда не было полной уверенности. Теперь прояснилось. Да фиг с ним, – Коваленко по штурмам очевидный практик, явно не из этих их… из электронных «планшетов» про бои вычитывал.
— Моя. После Победы поженимся, – с достоинством ответил товарищ Васюк. – А вы как? Женаты?
— А как же. Эх, жене бы непременно здесь следовало быть. Моя фронтовичка, от Тамани до Львова дошла. Только здоровье сейчас не позволяет, – с некоторой грустью сказал подполковник.
Серега успел удивиться: вроде бы получалось, что Коваленко на здешней фронтовичке женат, но тут отвлекли. Уже дали звонок, приглашающий в зал, а тут Земляков привел юного невысокого старшину – с виду совсем мальчишку, но с серьезными наградами.
— Тимофей Лавренко, с южной группы. Один из лучших старшин, которого знает наш Отдел, – представил опытный переводчик. – Возможно, дальше без меня пересечетесь, так что рекомендую на всякий случай. Ну, если мои рекомендации имеют ценность.
Все же порой из Землякова лезла манерная интеллигентщина, она же вроде акцента – непременно иногда прорывается. Конечно, имели значение рекомендации старшего лейтенанта, как и сам факт нахождения всех присутствующих именно здесь – в сияющем театре. Но это и обязывало – театр культурное место, тут опаздывать в зал неприлично.
Рассаживался народ долго, да и вообще вышел антракт очень затянувшимся. Наверняка не случайно, этим вечером тут случайного вообще было немного.