Нет, мысль, что придется вновь в воде оказаться, мозг воспринимать категорически отказывался. Не может быть такой несправедливости, никак не может. И было понятно, что мозг совершенно не в себе, да и сам хозяин мало соображает. Визжать от ужаса хотелось. Вот в полный голос визжать. Что угодно, только не в море! Пусть лучше сразу на палубе бомбой разорвет. Но не в воду. Нет никаких сил над глубиной качаться, пену сплевывать. И «нагана» нет, на катере остался. Да курад с ним, с пустым револьвером…
Янис осознал, что истово ненавидит море и чужие «наганы», и со вздохом встал на ноги. Требовалось вернуть кружку на камбуз. Если не разбомбят, столовая посуда еще пригодится, ее на борту нехватка.
Стоило сделать пару шагов по палубе, и дрожь в руках-ногах унялась. Вот, уже лучше. Никакого плана действий у товарища Выру нет и быть не может, но есть обстоятельства, по ним и будем действовать.
Нарастал зуд самолетных двигателей…
У дверей камбуза стояли немолодые краснофлотцы в белых фартуках и колпаках, задирали головы.
— Сколько гадов? – спросил один.
— Шестерка, видимо, – предположил Янис, возвращая кружку.
— На нас хватит, – проворчал кок.
— Им еще попасть нужно, – обнадежил опытный товарищ Выру. – В меня в Лиепае снарядом попали, но не с первого раза, и даже не со второго. А снаряд – его немцы без спешки и суеты кладут. С воздуха бомбить сложнее.
— Это утешает, – согласились повара.
— Обед-то какой будет? – уточнил Янис, поскольку ничего умного в данной ситуации все равно сказать не получалось.
Камбузные краснофлотцы ухмыльнулись, но ответить не успели – на баке ударила зенитка…
Янис сидел под стеной надстройки, прикрывал локтями голову и смотрел на леера – все ж попроще ограждение на "Кара-Богазе", здесь его менять легче, катер – тот иной эстетики, там чересчур изящно стойки ставили. Раздумья были глуповатые, но какими мысли в такой момент должны быть, каждый человек под бомбами сам себе выбирает, лично товарищ Выру обо всем возвышенном и достойном успел в море передумать – вот – только леера остались…
Первый заход – бомбы легли по курсу и левому борту, довольно неточно. Бомбят с горизонтального полета, оно, вроде бы, не так просто бомбовозам. Хорошо…
Стукала пушка вслед «юнкерсам», строчили пулеметы. Бежал с кормы пышноволосый человек, кричал, широко раскидывая руки:
— Не стреляйте, они в ответ бомбят. Не стреляйте!
За человеком гнался кривоногий моряк, тоже что-то кричал, но переорать паникера не мог – правильные слова и мат заглушал пулеметный треск.
Янис помянул курада, встал и шагнул наперерез крикуну. Того уже перехватил высокий командир, вместе удержали.
— Разбомбят! Разбомбят! Погибнем! Поднимите белый флаг, они не будут бомбить! – надрывался-бился человек. Глаза его были безумными, слепыми, галстук мотался, норовя отхлестать окружающих по лицам.
Янис прихватил несчастного за галстук.
— Верно! – одобрил запыхавшийся моряк-бегун. – А ну уймись, швабра горлопанная!
Но паникер, хотя и держали его уже в восемь рук, не унимался:
— Они на пушку, пушку бомбят…
Командир двинул дурака локтем в живот. Мигом стихло, даже пулеметы примолкли, только команды с мостика доносились.
— Куда его, жабу нервную? – спросил лейтенант-связист.
— На полубаке запрем, – сказал моряк. Лицо у него было злое, в крупных оспинах, мокрое от пота. Видимо, не с "Кара-Богаза" человек, тоже невольный пассажир, вот и знаков различия на кителе нет.
— В бак? – удивились специалисты сухопутной связи. – Задохнется же.
— Это отсек на носу судна, товарищи командиры, – объяснил Янис, подталкивая обмякшего крикуна.
Повели вместе с кривоногим лысым моряком. Паникер не сопротивлялся, пошатывался, а моряк удивлялся:
— Вот что у людей делается с нервами? С виду образованный человек и такая слабость характера. Я уже шесть лет на береговой службе, но не перестаю изумляться.
— Может контуженный? – предположил Янис. – В Таллине вон как обстреливали.
— Очень похоже. Что вовсе не оправдывает…
Вновь ударило встречающее «юнкерсы» орудие. Звон гильзы, оскаленные рты комендоров...
Второй заход… первая бомба за кормой, две левее… четвертая… прямое попадание в рубку…
…Яниса оглушило, хотя уши были заранее руками прикрыты. Дрогнула палуба, сыпались на нее обломки и части разорванных тел…
…Почти в безмолвии шел-шатался товарищ Выру назад, к остаткам надстройки, предусмотрительно отталкивал с дороги мечущихся, норовящих сшибить с ног, людей. Нет, курад свидетель – второй раз за борт мы сдуру не улетим…