Янис почувствовал, что его безмолвно подталкивают к двери.
На улице стало чуть легче, но ноги все равно подгибались.
— Эй, ты чего - валишься?! – обеспокоился кто-то.
— Валюсь, – признал очевидное Янис.
Помнилось, как на телеге везли, потом санитар, ругаясь, бушлат снимал…
***
Окончательно пришел в себя краснофлотец Вира-Выру в госпитале. Вроде как и не выходил никогда из таллиннского: опять спину обрабатывали, кололи, и бинтовали. Правда, теперь была еще и распухшая рука, постоянный кашель и высокая температура. Впрочем, жар сбили быстро, ноги слегка держали. Смешно, но часы, вовремя спрятанные под рукав тельника, уцелели, а еще имелась квитанция о «изъятом у краснофлотца Вира комплекте формы» – обещали вернуть при выписке. Хорошо здесь дело по хозяйственной части поставлено. Да и госпиталь был куда посолиднее: просторный, немного даже парадный. До войны, оказывается, сугубо женский был, специализированный – Центральный институт акушерства и гинекологии Наркомздрава[9].
Через четыре дня ранбольной Выру, в одних пижамных штанах, стоял перед военврачом.
— Штанины подними, – сурово приказал доктор.
Был он сухонький, с седой бородкой, из-под халата нелепо торчал широковатый ворот гимнастерки с тремя перекосившимися «шпалами» в петлицах. Физиономия брезгливая, сморщенная, словно на завтрак уксус с лимоном пил.
Янис поднял штанины.
— Спиной повернись.
Ранбольной повиновался, с печалью догадываясь, что сейчас начнут заставлять спустить штаны, допрашивать и ругать, не иначе, про пулемет опять вспомнят.
Бородатенький отчетливо фыркнул, пошелестел бумагами на столе, видимо, изучая справки и остальное.
— Бляди! Мерзавцы, … им в селезенку. Неучи тупорылые, семинаристы! – рявкнул старичок неожиданно зычно.
Янис вздрогнул.
— Мерзавцы… им в печень, сапожники холодные, мать их растак ливером… — продолжал наращивать залп всем бортом военврач. – Да не вам это, не вам! Гречихина, уши заткните!
Медсестра за столом уши затыкать не стала, только прикрылась регистрационным журналом.
— Нет, ну что за говно?! Как можно?! Во флот?! В пулеметы?! После такой травмы?! С таким легким?! Иуды подколеновы! – фальцетом выл военврач. – Расстреливать за такое надо! Мать их в душу…
— Товарищ полковник… – сдуру попытался влезть Янис.
— Да, полковник. Вашу налево, итить, – взорвался буйный врач. – Полковник военврачного первого ранга звания, а толку-то?! Вот сейчас буду рвать остатки волос на полковничьем черепе. Ибо стыд и позор! Мы этих проходимцев как и чему учили?! А вы сами-то куда смотрели?! Сдохнуть хотите, краснофлотец он, понимаете ли, Вира?! В военное время это хуже дезертирства, вас же еще и хоронить придется! Подыхать, да, решили?!
— Нет, не решил, – отрекся Янис. – Но я же ничего такого…
— Не вы! Они! – военврач обличающе ткнул сухеньким пальцем куда-то в сторону шкафа, набитого пухлыми скоросшивателями. – Куда они смотрели, подлецы кротовидные, бл…?! Гречихина, я кому сказал, уши заткнуть?! Недоумки, раскудрить их.… Всё, на комиссию, без разговоров, так их... Гречихина, органы слуха открыть! Пишите: «на комиссию»…
— Пишу, – отрапортовала дисциплинированная медсестра.
— Постойте! Товарищ военврач 1-го ранга, а это куда меня? Какая комиссия? – не выдержал Янис, обомлевший от скорости докторских бранных решений.
— Долой! Прочь из армии и флота! Не годен! Пшёл вон домой, лечиться, легкое разрабатывать! – категорически рубанул ладонью военврач.
— Э… а война?
— Что война? Тут ты не единственный на войне… как там тебя… Ян Батькович. Тебя после первого ранения должны были списать в гражданские шпаки, однозначно и категорически. Отвратительное безобразие! Преступная халатность!
— Меня и списали, товарищ военврач 1-го ранга. В судоремонт.
— Никаких судоремонтов! Только легкий труд, желательно на свежем воздухе. Как ты вообще флотскую медкомиссию прошел?
Янис в двух словах описал обстоятельства.
Военврач крякнул:
— Да, события. Диктат случайностей. Но все равно – домой поедешь. Без разговоров! Минимум полгода, потом переосвидетельствование. И заруби на своем эстонском носу – ты и без фронта можешь концы отдать. Весьма легко и непринужденно. Если будешь курить, пить, баб чересчур иметь и работать на дымном производстве. Впрочем, баб - можно. Остальное категорически нельзя! Так и запомни! Околеешь без всякой пользы родной стране и отечеству. А нам люди нужны. И сейчас, и после войны, всегда нужны. Ты кто по довоенной специальности?