— Как пойдет, – проворчал Янис. – Доложи самочувствие.
— Малость отлежался. Встаю, в «утке» не нуждаюсь. Но так-то вообще…
— Ну, решай. Могу забрать. Но у нас там не лайнер, условия очень грузовые. Катер довольно дряхлый.
— Хрен с ним, с лайнером. Оно тут непонятно как выйдет. Так что раз есть выбор, я с тобой сбегу, – Серега принялся осторожно подниматься.
Слаб как котенок, едва шевелится. Янис вздохнул:
— Лежи. Схожу, выпишу, как положено.
— Да ну его, маршрут-то один, на месте оформимся.
— Нет уж. Помнишь, как Василек делал? С бумажки начинаем, с правильного оформления, – напомнил Янис.
— Братцы, а места-то еще есть? – разом зашевелились безмолвно слушавшие соседи по палате. – Невмоготу ждать.
Янис переглянулся с Серым. Бывшие связные понимать друг друга не разучились. Москвич моргнул, подсказывая.
— Два места, больше никак не влезет, – честно сказал Янис. – Ну и по характеру ранений выбрать придется. Давай тебя и тебя. Фамилии?
В сворачивающейся канцелярии госпиталя товарищ Выру не врал, просто озвучивал факты поудобнее. Измученный военврач, обессиленно матерясь, велел выписать справки. Шлепнули печать, Янис, дуя на оттиски и придерживая приклад винтовки, похромал сквозь гомонящий и стонущий коридор обратно.
Трое раненых, помогая друг другу, выбрались во двор.
— Вот она, лимузинная красота, – пробормотал побледневший Серега. – Истинное загляденье! Чего не помыл-то?
— В целях маскировки, – проворчал Янис, открывая багажник.
Одежды взял маловато, по большей части подменка для возни в машинном отделении. Ничего, промасленная – она теплее. Свой бушлат отдал Федору – боец с отрезанной выше локтя рукой был высокорослым.
Загрузились. Серега, занявший «командирское» место, откинулся на сиденье, прикрыл глаза – на белом лбу блестели капли пота.
— Воды дать? – спросил Янис, заводя двигатель.
— Да это с непривычки, отвык от свежего автомобильного воздуха, – пробормотал москвич.
— Да, вспоминается «Линда», – признал Янис, передавая винтовку назад черноглазому красивому ранбольному, у которого обе руки были в исправности. – Страхуйте во все глаза, в городе не очень спокойно.
Покатили. Немцы опять обстреливали, но клали снаряды в кварталы южнее. Янис пытался вести ровно, но DKW все одно подскакивала, раненые кряхтели, но обсуждали город – все были не местные, к Таллину отступали посуху, улицы разве что из окна госпиталя видели.
Стрельба раздалась рядом, Янис свернул за угол, резко объехал лежащего убитого. Впереди патруль палил по чердаку. Отвечал ли кто красноармейцам, разглядеть не успели, водитель дал по газам, легковушка рванула вперед.
— Выходит, в городе уже немцы? – спросил черноглазый красавец Фарид, держа винтовку наготове.
— То не фрицы, – сказал, жмурясь, Серый. – Местная дрянь, кайтселийтовцы. Не добили вовремя, куредный курад им в корму. Как госпиталь-то вывозить будут?
— Прикроют, – заверил Янис. – Всех вывезут, план эвакуации есть точный, никого не оставят. Э… Фарид, – а ты из каких национальностей? Извини что интересуюсь, у нас тут в Эстонии таких смуглых немного.
— Ленинградец он, урожденный в Петрограде, – немедля объяснил Серега. – Студент, доброволец, между прочим. А с национальностью у него проблема: мать – армянка, отец – татарин, записан татарином, но сомневается. Вообще он – ФариТ – в честь Фабричной Армии Интернационала Труда.
— Довольно уникальное имя, – счел возможным удивиться Янис.
— Верно, батя был с фантазией, жаловаться не на что, – усмехнулся смуглый красавец.
— Да тебе вообще жаловаться не на что – и физиономией удался, и интеллектом. Рассказывать умеешь – прям лекторий. Не то что Янис, одну заячью сказку месяцами умудряется тянуть, я давеча вспоминал, – простонал Серый. – Ян, да не тряси ты так! Пораненные же бойцы.
— Подъезжаем уже.
Янис помог пассажирам перейти по узким сходням. Живописно построились на палубе перед командиром катера. Яша страдальчески схватился за сердце:
— Живо вниз, доходяги! В командирскую каюту загружайтесь, обустраивайтесь. Туда все равно ничего, кроме вас, не влезет. Носа не высовывать, отдыхать. Гальюн рядом. Ян, покажи бойцам. Черт, неужели хоть калоши людям выдать не могли?! Мыслимое ли дело – в море в тапках выходить?!
— Не шуми, товарищ командир, – сказал Афанасьич, выглянувший из машинного. – В море в тапках даже лучше – если что, в воде сами снимутся, на дно не утянут. Самое плохое – сапоги, вот те – чисто гири. Я не панику навожу, объясняю с чисто практической точки зрения.