– Пытка?
Длинное смуглое лицо Сирано посуровело.
– Да, хоть это бесчеловечно. Цель никогда не оправдывает средства… ложный, но соблазнительный тезис, который лишь помогает уйти от ответственности… Знаете, мне никого не приходилось пытать – и, дай Бог, не придется. Может быть, Торн даст добровольные показания, когда поймет, что у него нет другого выхода. Но я сомневаюсь. Этот тип выглядит весьма неподатливым.
Вновь зазвучал голос Бойнтона.
– С вашего разрешения, мисс Галбира, я подниму вертолет. С ним все в порядке. Мы доставим Торна в дирижабль.
– Действуйте, Бойнтон, – ответила Джил. – Если вертолет в рабочем состоянии, поднимитесь потом к вершине Башни. Мы будем там чуть позже.
Через десять минут оператор радарной установки доложил, что вертолет в воздухе. По словам Бойнтона, все шло нормально.
Оставив Коппенейма в рулевой рубке, Джил направилась в грузовой отсек. Торн, закутанный в полотнища, был уже на борту, но еще не пришел в сознание. Она пошла вслед за людьми, которые несли раненого в медицинский отсек, где им сразу занялся доктор Грейвс.
– Он в шоке, но думаю, что я его приведу в чувство, – сказал врач. Потом он бросил острый взгляд на Джил. – Однако учтите, сразу допрашивать его нельзя.
Джил оставила у двери двух охранников и вернулась в рубку управления. Дирижабль уже набирал высоту, направляясь к вершине Башни. Через полчаса «Парсефаль», лениво вращая пропеллерами, вновь завис над посадочной площадкой в двухстах ярдах от купола. Механики выкатили из мастерской сооруженную ими тележку. Ее спустили вниз, прикрепили к ручкам стержни-удлинители и протолкнули в коридор до поворота. Быстро сделав шесть снимков, аэронавты вытянули тележку назад.
Джил схватила снимки, проявленные аппаратом в момент съемки; руки ее дрожали.
– Его там нет!
Она протянула снимки Сирано.
– А это что? Небольшое возвышение и дверь в конце прохода… Похоже на подъемник, но без кабины и тросов.
– Не думаю, чтобы Они нуждались в таких примитивных устройствах, – заметила Джил. – Очевидно, Пискатор преодолел силовое поле и вошел в лифт.
– Но почему он не вернулся? Он же знает, как мы беспокоимся.
Сирано сделал паузу и добавил:
– Он так же знает, что мы не можем оставаться здесь вечно.
Теперь перед ними стояла другая задача.
60
Джил вновь приказала поднять дирижабль вверх и распорядилась, чтобы команду собрали в грузовом отсеке, самом большом на корабле. Затем она прошла туда сама, и коротко обрисовала людям ситуацию. Фотографии переходили из рук в руки.
– Мы останемся здесь на неделю, затем улетаем. По своей воле Пискатор не пробудет там так долго. Если он не вернется через… скажем, двенадцать часов, будем считать, что он в плену. Или произошел несчастный случай, и Пискатор ранен или погиб. Мы не можем выяснить, в чем дело. Единственное, что в наших силах, – ждать.
Ни у кого из членов экипажа не возникло мысли бросить Пискатора на произвол судьбы. Но Джил почувствовала напряжение; людей пугала необходимость провести еще семь дней в этом зловещем и мрачном месте, в преддверии адских врат.
Однако впереди было немало дел. Вертолет Файбраса уже чуть дымился; из него вынесли тела погибших, затем механики приступили к осмотру машины, чтобы установить причину взрыва. Другая группа извлекла пули из пробоин в корпусе второго вертолета. Трое часовых продолжали дежурить у входа в Башню.
Перед тем, как уйти в кают-компанию, Джил переговорила с доктором Грейвсом.
– Торн начинает приходить в себя, ему явно лучше, – сообщил врач. Он в раздумье потер лоб длинными пальцами и произнес: – Вот что еще… Я сделал вскрытие и осмотрел мозг Файбраса… вернее, то, что он него осталось. Хотя осмотр был чисто внешним, мне удалось обнаружить небольшой черный шарик, вживленный в лобные доли. Сначала я принял его за осколок, попавший в голову Файбраса при взрыве… но он совершенно гладкий, и механики говорят, что в машине не было ничего подобного.
– Вы полагаете, что шарик хирургическим путем имплантирован в его мозг?
– Возможно… Но пока я не осмотрю другие тела, ничего определенного сказать не могу. Для этого требуется время, а я не должен спускать глаз с Торна.
Сдерживая дрожь в голосе, Джил спросила:
– Значит, вы все-таки допускаете возможность имплантации?
– Мне надо еще поразмыслить. Я не могу понять, что бы это значило, хотя сознаю всю серьезность находки. Знаете, Джил, за многие годы я сделал массу вскрытий, но ни разу не обнаружил ничего необычного. И вот что еще я хочу сказать – теперь мне ясно, почему Файбрас хотел сделать всей команде рентгеновские снимки черепа: он искал эти шарики. Кстати, помните Штерна? Он велел бросить его тело в Реку, потому что знал – у Штерна в мозгу тоже такой шарик. Как говорила Алиса – «Все страньше и страньше», верно?