Джо засмеялся.
– А не поветсить ли нам объявление в главной каюте: «Втсем этикам и их агентам явиться к капитану Клементсу!»
Гвиневра беспокойно заерзала на своем стуле и нахмурилась.
– Ну почему вас все время заносит в сторону? Вернемся к Пискатору.
– Да, мы как лилипуты в цирке, – все время ищем башмак великана под кроватью жены, – засмеялся Сэм, – а спросить боимся! Так вот. Я мало знаком с этим джентльменом из Чипанго – он появился лишь за два месяца до отплытия «Марка Твена». Судя по отзывам, это весьма спокойный и приветливый человек. Он никого не сторонился, но и никому не навязывался, ладил со всеми. С моей точки зрения это весьма подозрительно. Однако он не соглашатель, не угодник. Я вспоминаю, как он спорил с Файбрасом по поводу размера строившегося дирижабля. Пискатор считал его слишком громоздким и не соглашался с доводами Милтона. Но боссом был Файбрас, и последнее слово осталось за ним.
– У Пискатора были какие-то странности? – спросила Гвиневра.
– Он – страстный рыбак… трудно считать это странностью. Скажи, Гвен, что ты меня расспрашиваешь? Ты же сама с ним знакома.
– Мне хотелось узнать твое мнение. Когда здесь появится Галбира, мы и ее расспросим. Тем более что она знала его лучше нас.
– Не забудь Тсирано, – вмешался Джо, – он его тоже знал.
– Джо обожает Сирано, – ядовито заметил Сэм. – У француза такой нос, что Джо считает его своим соплеменником.
– Он да я – хорошая пара. А у тсебя не нотс, а ручка от чашки… похватстать нетчем! Можешь бротсаться на меня, как гиена во время тслучки, Тсирано втсе равно будет мне нравиться.
– Что-то ты нынче речист, как Эзоп, – холодно отозвался Сэм. – Так что ты думаешь о Пискаторе, Гвен?
– В нем есть нечто… не знаю, как сказать… Бартон называл это магнетизмом… Какая-то притягательность, лишенная сексуального оттенка. Всегда понимаешь, что нравишься ему, хотя открыто он этого не проявляет. Его тяготит глупость. До каких-то пор он терпит ее, потом избавляется от собеседника, но в самой милой манере.
– Он верующий, мусульманин… однако, не ортодокс и не фанатик. По его словам, Коран следует понимать как аллегорию, да и Библию нельзя трактовать буквально. Помню, он цитировал из обеих книг на память огромные пассажи. Мне пришлось с ним часто разговаривать, и однажды он поразил меня, сказав, что Иисус был величайшим пророком после Магомета… А ты, Сэм, утверждал, что мусульмане ненавидят Иисуса.
– Не Иисуса, а христиан, детка. Ну, впрочем, неважно. Одним словом, Пискатор выглядит в моих глазах мудрым и добрым человеком. И он… кажется, что он живет в этом мире, но сам – не от мира сего. И если подвести итог всему, что ты наговорила, он – не обычный моралист, а выдающийся духовник, наставник, – задумчиво произнес Сэм.
– Он никогда себя так не называл, но думаю, ты прав.
– Как жаль, что я не узнал его поближе!
– Но, Сэм, ты же был так занят строительством судна!
65
Фригейт возвратился в хижину лишь перед ужином. На вопрос Нура, где он пропадал, Питер объяснил, что весь день провел в ожидании Новака, а к вечеру секретарша отправила его домой, пообещав назавтра краткую аудиенцию. По-видимому, Фригейт был сильно захвачен возникшей у него идеей, и потеря времени нервировала его. Поделиться своими планами он отказался.
– Когда мне ответят «да», я вам все расскажу.
Фарингтон, Райдер и Погас почти не обратили на него внимания. Они по-прежнему обсуждали, как им вернуть «Раззл-Даззл», время от времени обращаясь то к Питеру, то к Нуру. Фригейт не отвечал ничего; Нур улыбался и советовал сперва подумать о моральном аспекте предприятия.
Наконец, он заявил, что все их разговоры носят отвлеченный характер. Дело в том, что новые владельцы набили шхуну товаром и еще засветло ушли вниз по Реке.
Мартин рассвирепел.
– Почему же вы не предупредили нас?
– Я опасался, что вы со своей опрометчивостью и стремительностью броситесь в драку и тогда беды не миновать – местные бы вас не пощадили.
– Мы не так глупы!
– Но слишком импульсивны. А это тоже разновидность глупости.
– Чрезвычайно благодарен, – поклонился Том. – Хотя все к лучшему! Тем скорее я готов претендовать на одно из их патрульных суденышек. На первое время нас пятерых достаточно, а потом наберем еще людей.
Но дело оказалось значительно сложней. Государственный чиновник, к которому они обратились, заявил, что за судно они обязаны отработать определенное время. Если это их не устраивает, пусть убираются вон.
Фригейта с командой не было, он умчался по своим таинственным делам. В хижину он возвратился с улыбкой на лице. Казалось, добрые вести переполняют его, излучаясь во все стороны.
– Я договорился с Новаком!
– Что значит – договорился? – хмуро спросил Фарингтон.
Фригейт сел на бамбуковый стул и закурил сигарету.
– Так вот! Сначала я спросил, не угодно ли ему построить другой дирижабль. На согласие я не надеялся, да Новак его и не дал. Он заявил, что будет построено еще несколько дирижаблей – но не для нас, а для их патрульной службы, на случай войны.