— Конечно, вы здесь из-за этой свадьбы. Нечто вроде предисловия к вашей собственной. Право же, сколько свадеб!.. Ну, а вы, вы уже знаете, где будете ее справлять? Хотя… хотя у вас большой выбор!
Она внезапно осознает, что контакта еще нет:
— Кармен Штольц!.. Кармен… — произносит она вполголоса, так, чтобы остальные — люди, с которыми она сидела за соседним столиком и которые, впрочем, отошли, — не заметили, что ее знакомство с экс-звездой Королевской Игры не такое тесное, как можно было бы себе представить, глядя на всю эту инсценировку. И она добавляет немного обеспокоенно:
— Надеюсь, вы не скажете мне, что забыли… Я понимаю, все было так давно!
— Ну, конечно: Кармен! — говорит Арам.
Ему было слишком трудно распутать этот клубок связующих нитей.
— Я вас догоню, — кричит она остальным и садится напротив.
Она чиркает спичкой и зажигает свечу с жасмином, стоящую между ними на низком столике. Печать времени на приблизившейся к нему маске делала ее даже патетической. А ведь она не старая, эта Кармен Штольц! Приятельница Дории. Когда-то выступала в одном с ней спектакле. Он узнает ее окончательно. Она за ним бегала. Они с ней спали, в этом он уверен. Хотя вообще отношения у них не очень складывались: слишком уж она подражала Дории. Что-то из себя строила. Ушла со сцены, принялась писать роман. Она читала ему начало. И сейчас ликует:
— Правда, вы это помните?.. У меня не было истории, но я рассказывала свою историю. Подождите-ка, это начиналось такой фразой: «Я родилась в шатре, на Иранском плато, там, где веками перекрещивались потоки великих миграций из Индии и Сибири…» Ведь мило, а? Только все было напрасно, не тот у меня тип. И я прекратила. Я могла казаться озорной, кроткой, утонченной, но вас я не интересовала. Вы смотрели только на Дорию… Теперь я могу это понять. А я занялась журналистикой. И занимаюсь до сих пор. Корреспондентка. Я здесь с друзьями, но мы могли бы встретиться, назначить время: вы ведь мне что-нибудь расскажете, чтобы я могла сделать статью. Хорошо? Я позвоню вам завтра утром, ближе к полудню.
Она уже встала, но снова садится.
— Кстати, что с вами было в Нью-Йорке? Головокружение?.. А то прошел даже слух, что по прибытии в Хитроу «скорая помощь» отвезла вас в больницу «Чаринг-Кросс». Насколько я понимаю, вы в Лондоне и не были?
Кармен Штольц на мгновение задержала взгляд на лице Арама, и в мозгу у нее мелькает фраза, фраза, которая могла бы фигурировать в потенциальном некрологе: «Он всегда слишком любил жизнь, чтобы беспокоиться о своем здоровье и выслушивать по этому поводу советы».
— Я был эти дни в Монтрё.
Она на лету хватает информацию:
— И кто там был на орбите?
— Все те же: Орландо Орландини, Ирвинг Стоун…
— А, старый Лабрадор, тонущий в виски! И как он?
— Верен себе.
Она отошла, но запах духов остался. И вот уже Дория сидит рядом с ним и, прислонив голову к его плечу, хнычет: «Милый… ты не можешь понять, я ни на что не гожусь. Совершенно ни на что. У меня так ничего и не получилось, я так и не добилась успеха… Зачем только я выбрала эту дурацкую профессию? А ты, чего ты надеешься добиться? Куда тебя это заведет — так напрягать свои мозги? На твоем месте я бы давно свихнулась. Бросай-ка ты… как я… Смоемся потихоньку…
Эхо голоса Дории исчезает, но через несколько минут опять возвращается: «Что дает тебе эта суета, когда известно, что рано или поздно кто-то тебя все равно победит? У тебя голова постоянно занята… Не знаешь, где ты… о чем думаешь… о той партии, которую уже сыграл, или о той, которую будешь играть. Давай бросим все. Я уйду от Хасена… У меня будет маленькая роль в одном из этих фильмов. Я тебе не говорила, я уже участвовала в пробных съемках… Когда ты наконец решишься?.. Пора бы немного пожить и для себя».
Однако он продержался еще два года. Хотя ей и казалось смешным зрелище того, как он сидит неподвижно на сцене напротив какого-нибудь типа, похожего на гигантскую черепаху, уснувшую под рефлекторными лампами, ей случалось садиться в самолет и прилетать к нему на другой конец света. Знаменитые духи предупреждали Арама о присутствии Дории в зале. Интересно, где она их раскопала, эти духи?.. Вызывающие, с примесью опия, изощренные… Где разыскала она эту мрачную смесь, благодаря которой он с закрытыми глазами узнал бы ее в наэлектризованной публике, будь то в жалком манхеттенском клубе или в не сводивших с него взгляда толпах в Суссе, Гаване, Полонице-Здрус, на Кюрасао?..