А их бегство вдоль пляжей Кейп-Кода! Та ночь, когда он наконец смог ей объявить: «Все! Я свободен!» Они лежали в том сарае для лодок, который им показала Лиза Кларк, другая приятельница Дории. Сарай, где они могли положить свой спальный мешок, а утром, проснувшись, смотреть через доски, как внизу под водой по дну разгуливают маленькие крабы.
Сначала она не поверила, что он говорит правду. Как не поверила бы, если, будучи избранным в Белый дом, он сказал бы, что отказывается быть президентом и поедет выращивать бобров на берегу Потомака. В глубине души она никогда не верила, что он совершит этот прыжок в пустоту. Она встала, вышла из сарая и побежала в самый конец понтона, как если бы вдруг увидела в трехстах метрах целую стаю акул. Он ее догнал.
— Это правда, ты действительно бросаешь? Но ведь они же все на тебя набросятся, и Хасен первый…
Он, кажется, сказал, что ему наплевать. Он поднял ее на руки и отнес в глубину сарая, где они снова предались любви, как она говорила, «на головах крабов», оказавшихся, кстати, лучшими из соседей. Потом, когда они уже немного пришли в себя:
— Скажи, Арам, ты это для меня делаешь?
— Сейчас можно было бы пожениться, — сказал он.
— Ты с ума сошел. Они же перекроют тебе все средства существования.
— Немного денег у меня отложено.
— Нет, поженимся позже. А сейчас едем путешествовать.
Они провели целый месяц одни, в бревенчатой избушке на берегу одного маленького озера. А запах духов следовал за ними, сопровождая их на лоне природы. И в течение двух лет они жили этой бродячей жизнью. По возвращении она начала сниматься в фильмах. Они так и не поженились.
«Все это, — думает Арам, — в прошлом. Туда возврата нет, и там нечего делать. А вот те духи, вне всякого сомнения, я их по-прежнему не люблю. Особенно у других женщин. Запах тех духов как раз и привел Дорию, после ухода той, другой… Как она мне сказала, ее зовут? Ах да, Кармен Штольц!» Он снова на какое-то мгновение видит ее лицо, отмеченное печатью… которое слишком долго находилось под солнечными лучами. «Жизнь не делала ей подарков», — думает он.
Народу было как на площади: клиенты отеля, постоянно щелкавшие вспышками, гости в смокингах и длинных платьях, именитые саудовцы с куфией на голове, поражающие своей степенностью посреди всей этой суеты, которую они словно не замечали, — пробираться в этой плотной толпе было нелегко.
Люди образовали живую изгородь, чтобы поглядеть на прибывающих, выплеснулись в огромный атриум, чтобы смотреть на длинные черные лимузины, подъезжающие и выгружающие, среди ярких портье и увенчанных тюрбанами шауишей, деловых людей, чиновников, официальных лиц, сопровождающих дам в парчовых платьях и девушек в разноцветной кисее.
Зрелище это немного напоминало премьеру фильма в Голливуде, куда толпа устремляется, чтобы поглазеть на звезд. Только здесь были еще и сосредоточившиеся перед подъездом и призванные открыть кортеж египетские музыканты с волынками, — инструмент в чехле из шотландки и плед на плече, — присутствие которых делало весь этот праздник похожим на ярмарку. Девушки встали в два ряда и передавали друг другу большие свечи, украшенные лентами и кружевными юбочками. Многие из них были очаровательны. Волынщики, совсем как на каком-нибудь кельтском газоне, время от времени продували свой инструмент и извлекали из него то долгие, как крик оленя, то высокие, словно застревающие в верхней части регистра звуки, а барабанщицы, — которые тоже открывали свадебное шествие, хотя своей внешностью они скорее напоминали своих прародительниц из фиванского некрополя, — манипулировали чем-то более похожим на бакские бубны, чем на ритуальные барабаны Древнего Египта.
С десяток детей, сгруппировавшихся у входа и имевших в своих пажеских костюмчиках такой вид, словно они ожидают Белоснежку, казалось, с трудом сдерживали свое нетерпение, хотя и старались быть на высоте положения. Наконец общее движение публики подсказало Араму, что новобрачные уже здесь. Все началось одновременно: аплодисменты, блицы фотоаппаратов, музыка волынок и тамбуринов. Позади молодых Арам заметил высокопоставленное лицо, у которого возникла странная идея пригласить его на этот прием. В кортеже он заметил и одетого в смокинг, раздаривавшего приветствия и улыбки Асасяна, который шествовал под руку с импозантной красавицей, дебютировавшей в свете, должно быть, задолго до прихода к власти Насера.