— До завтрашнего утра… до того, как она покинет Родос…
— Да, я знаю имя… но какой текст?
— Я искал вас, а о тексте даже и не подумал. Что бы вы предложили?
— «Не приезжайте. Невозможно. Нынешняя ситуация. Love».[97] Не слишком коротко?
— Достаточно, — произнес Арам, и ему показалось, что он лишился дыхания. Это вытекало из всего остального. По существу, все вытекало одно из другого с того момента, как он проснулся в комнате, куда Асасяну удалось его поселить, и, увидев слегка подернутый дымкой свет, подумал: пустыня находится у самых ворот. Этим все и объясняется: все наши дороги приводят нас туда. Вовсе не страна его раздражала, но только что-то перестало у него клеиться, и вся эта карусель, встретившая его здесь, оказалась просто симптомом. Стоило ему прилететь сюда, как его проект стал рассыпаться в прах. Ретна!.. Всего лишь эхо, и оно уже удалялось, пропадало. Может быть, этот дивертисмент был для него не более чем попыткой бороться против ставшего явным факта, что окончательный расчет уже близок и что его приключение подошло к концу. Ему сказали дожидаться на месте медицинского обследования, а он, вместо того чтобы спокойно ждать, стал суетиться, говорить какие-то слова, принялся строить проекты, а потом улетел и, поменяв два самолета, оказался тут. Получается, что он сделал все, чтобы как можно скорее приблизиться к подведению итогов.
Все было ясно. Одного он только не понимал, того, как это взрослый сумел забраться в сознание ребенка и сыграть с ним на равных. Он нашел своего гроссмейстера. Царство непрозрачного уже наступало. Теперь он уже отнюдь не был уверен, что правильно понимает смысл происходящего. Наступает момент, когда все смешивается: и то, что человек любил, и то, что ненавидел, — это происходит тогда, когда на фронте былых страданий наступает затишье, и уже не видно, где проходила демаркационная линия. Теперь он уже был не совсем уверен, что когда-то любил Грету. А не был ли он просто замкнутым, скрытным ребенком, который то пристает, то, наоборот, убегает?..
— Будет сделано, — сказал Асасян, — не беспокойтесь.
Он находился в группе приглашенных, и отец невесты благодарил его за то, что он соизволил почтить своим присутствием «этот маленький семейный праздник». Хозяин тут же увлек его к другой группе, на этот раз состоящей из флегматичных и учтивых саудовцев, представлявших в своих белых одеяниях с черными накидками зрелище весьма колоритное. Те тоже сказали, что почитают за честь знакомство с ним, и тут же предложили ему быть их гостем.
«Знаете ли вы Тагерота? Беркута? Орла Борелли?» Это к нему обращаются с такими вопросами?.. Беседа о хищных птицах развертывалась как бы за рамками или, во всяком случае, на склоне той действительности, которую переставало контролировать его сознание. Он позволил усадить себя за стол принца и теперь понимал, что речь идет об охоте с ловчими птицами. Арам сквозь туман узнал одного из дипломатов, который несколько минут назад говорил об отрубленных руках и головах. Чтобы произвести хорошее впечатление, последний заявил, что является поклонником соколиной и ястребиной охоты, и процитировал фразу одного знаменитого сокольничего, автора старинного трактата: «Бог создал среди птиц настолько разумный порядок, что бастарды никогда не спариваются и остаются бесплодными, благодаря чему все виды сохранились в первозданной чистоте».
Арам не припоминал, чтобы его когда-либо называли бастардом. Однако сейчас подумал, что, хотя он весьма часто, разнообразно и с удовольствием спаривался, потомства после себя все же не оставил и не оставит после себя никакого следа и что природа, очевидно, в какой-то степени должна быть ему за это благодарна.
Теперь ему уточнили, о каком приглашении только что шла речь. Ему предлагали присутствовать на соколиной охоте. Завтра рано утром «линкольн-континенталь» приедет за ним и отвезет в аэропорт. Специальная взлетная полоса. Специальный самолет. Ему не сказали ни куда он полетит, ни сколько туда лететь. Время — как оно теперь воспринималось его сознанием — утратило свои очертания и свой смысл. И мог ли кто-нибудь из присутствующих сомневаться в том, что подобное приглашение доставило ему огромную радость? «Не беспокойтесь… Самолет очень комфортабельный и очень надежный. Четыре реактивных двигателя. Не два!» Ну раз так, то он и вправду мог быть уверен, что долетит.
Асасян вернулся и прошептал ему на ухо: «Ну вот и отправил. Полный порядок». Арам не согласился, но и не отказался. Может быть, он думал, что все идет к одному. До того времени, когда солнце должно было осветить вершину Великой Пирамиды, у него в запасе оставалось лишь несколько часов.