— Лучше тебе этого не делать, — одёрнул его Упрямец. — У тебя только две руки.
— Я сожгу этих уродов скорее, чем самый быстрый клацнет зубами.
— Мечтатель.
— Ну, а этих можно покромсать? — Пепел кивнул на обугленные трупы, что не подавали признаков жизни. — У некоторых бошки остались целыми.
— А чего мы собственно ждём? — спохватился Мод. — Не лучше ли по-быстрому отходить как задумано?
— Нужно кое-что выяснить, — отозвался Упрямец даже не думая двигаться с места.
— Слушайте, — Пепел всё никак не отходил от шеренги мертвецов, а ещё шарил взглядом по уцелевшим головам зомби вокруг. — Это сколько же шишек можно не напрягаясь собрать? Слышь, приятель, а ты можешь их так пару сотен застопорить?
— Я тебе не приятель, — отозвался Упрямец. — И так это не работает. Сплоиты не будут смирно стоять и смотреть, как ты разбираешь их товарищей. Они не игрушки.
— Да, не игрушки, — согласился Мод. — А опасные твари. И я не услышал внятного ответа чего мы ждём и почему.
— Тебя никто не держит, — развёл руками Упрямец. — Можешь проваливать. Собственно, как и все вы.
— Думаешь, — Пепел угрожающе приблизился к Упрямцу вплотную, видимо желая напугать, впечатление угрозы портилось от того, что мечник оказался на голову ниже и смотрел снизу вверх, — Если тебя слушается десяток зомбаков, ты уже бог?
— Ничего я не думаю, — Упрямец осторожно смахнул с плеч мечника серый налёт из сгоревших частиц, который остался после скоротечного боя, — Перхоть. Или как там тебя?
Пепел возмущённо набрал воздуха для дерзкого ответа.
— Это ещё, что такое? — воскликнул Мод.
— Горелая резина, — добавила Лиса.
Из-за деревьев выехало транспортное средство. Старинная карета запряжённая шестёркой лошадей. Глаза животных светились красными огнями. Гривы редкие, бока впавшие, шерсть слезает облезлыми лоскутами. Встроенный в переднюю панель кареты голо-проектор иногда выбрасывал случайные слепящие лучи во все стороны и явно сбоил. Полупрозрачные кони, что «тянули» колесницу, помигивали, а местами не прорисовывались. Первая двойка вообще была без голов, будто срезало. Карета узнаваемой формы — катафалк, они почему-то веде почти одинаковы. Украшена черепами, частями скелетов и костей. Покрытие из кусков, сшитых корявыми стежками, очень смахивало на пано из человеческой кожи.
— Это Личь, — пробубнил Мод.
— Нам капец, — так же тихо добавил Пепел, воздух зарезервированный для брани вырвался из ноздрей забавным шипением.
Лиса бросила заинтересованный взгляд на «некнязя», что всё больше обрастал загадочным ореолом. Рядом неспокойно мялся Ёрик спрятавшись за спиной своего новоиспечённого «хозяина» от подъезжающей кареты.
— Не так уж прост наш лысый друг, — про себя произнесла рыжая и тряхнула роскошными волосами.
Карета замерла перед строем. Дверца открылась. Внутри совершенно темно, словно проём закрывала голографическая ширма. Так оно и оказалось, потому что Упрямец бесстрашно полез внутрь и буквально провалился в чёрную мглу.
Мечники переглянулись.
— Если и существует какой-то удачный момент для побега, — вздохнул Мод. — Это он.
— Нет, — ещё раз тряхнула причёской Лиса. — Я досмотрю эту комедию до конца.
— А если это трагедия? — хмыкнул седой.
— Главное чтобы не триллер, — Пепел покосился на срой мертвецов и многозначительно кивнул на ближайшие деревья.
Зомби незаметно прибывали. Тихо подкрадывались со всех сторон. Занимали выгодные позиции. Прятались за чёрными стволами. Мельком выглядывали из укрытий, будто бы с опаской. Но действовали очень слаженно, для намётанного глаза явно, что по программным императивам своры дронов.
— Момент упущен, — констатировал Мод.
Глава 6
Глава 6
Внутри катафалка минимум деталей. Светлая пластиковая обивка. Яркий свет, из-за которого создавалась атмосфера стерильности, как в операционной. Две простые лавки друг напротив друга, тоже из светлого пластика. И, почему-то, въедливый запах новой книги.
Перед глазами Упрямца на секунду мелькнуло яркое, но невозможное воспоминание. Он совсем молод. Страницы толстого учебника открыты наугад. Нос с юношескими веснушками жадно вдыхает аромат типографской краски, предвкушая интересное чтение. Свободного времени есть до самого вечера. Не жизнь, а сказка.
Кстати, о сказках, одна жуткая имела тут вполне материальное проявление. Сидела напротив совершенно неподвижно, будто старый труп.
Тряпка изорванного балахона застыла посередине сидения. Если Личь и три метра ростом, то когда он сидит этого не заметно. Впрочем, плечи всё же смотрелись слишком широкими для костяка обтянутого тонким пергаментом кожи.