Лев вылетел из кабинета на крыльях. Сам Гранатов похвалил, увидел способности, назвал незаменимым, обещал давать личные задания. Тело исчезло. Лев парил в невесомости; голова кружилась, как некогда, в незапамятные времена - сегодня днем по московскому времени, когда он сидел рядом с Винетой.
Три года терпения... и через три дня (московских) он явится к Винете, размахивая новеньким дипломом. Поздравь меня - я специалист-омнеолог. Не веришь? И расцелует удивленные и сияющие глаза.
А если бы Лев слышал еще, что говорил в это время Гранатов своему исполнительному помощнику:
- Кажется, у меня находка, Гельмут. Студент, мальчишка, знаний кот наплакал, опыта никакого, но любит думать. Со вкусом мыслит. Такое и у научных сотрудников не всегда встречаешь. Сколько у нас торопыг, которые хватаются за арифмометр, даже не продумав условия задачи. Складывают, вычитают, умножают и полагают, что это и есть вся научная работа.
- Верхоглядства не получилось бы, - проворчал Баумгольц. - Перехвалишь мальчишку, возомнит, голова закружится. Вырастим Манилова. Портишь ты людей. Посмотри-ка лучше смету!
14. ОТ СРЕДЫ ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА. 23-28 мая
Винета знать не знала, ведать не ведала, что ее друг в другом городе, да еще в другом времени вдобавок. У Винеты дни заполнены до отказа, дела, дела - общественные, домашние, спортивные, артистические, студенческие... Приближалась весенняя сессия, пора было готовиться к экзаменам, анатомию зубрить. Студенты XXI века все еще учили наизусть латинские названия 218 человеческих костей и 440 мускулов. Ради сессии приходилось манкировать необязательными предметами. И Винета с легким сердцем поручила Льву факультатив по лингвистике, быстренько простилась, условившись о вечерней встрече, и помчалась... на стадион, в баскетбол играть. Не могла отказаться, ребята очень просили. Заболела главная нападающая, надо было ее заменить. Винета ростом не вышла, не так уж часто укладывала мячи в корзину, но бегала она резво, пасовала точно, успевала блокировать. В общем, полезно работала на поле: А Лев в это время убеждал в Космограде тоитов, что люди Земли желают им добра.
...Все равно медики проиграли с обидным счетом 64:66. Поражение надо было обсудить в кафе за пломбиром с клубникой. Винета не уклонилась. Некрасиво было бы убежать, когда товарищи огорчены, некрасиво уклониться от упреков в промахах. В какой-то момент Винета вспомнила про Льва, отошла в сторонку, чтобы перекинуться с ним словечком, но номер не отвечал. Лев уже был на пути в Темпоград, исходил потом в сухой бане разновременной однопространственности. Винета не стала тревожиться, она и сама выключала видеофон на стадионе. Мало ли что бывает, не всегда удобно отвечать. Вернется домой, позвонит еще.
Но вернуться сразу после кафе не удалось. Катя, капитан их команды, пригласила Винету в концертный зал. Винета не устояла. Дома слушаешь урывками, тысяча хозяйственных дел: то мать подзывает, то видеофон. К тому же Винета любила толпу, наслаждалась многолюдьем, нарядной пестротой платьев, всеобщим оживлением в фойе, ты смотришь, на тебя смотрят. И главное: во втором отделении должен был выступать самолично Олег Русанов ее любимый поэт.
Второе отделение начиналось как раз тогда, когда Лев прибыл в Темпоград.
Поэт вышел на сцену с гитарой, инструмент положил на стул, а сам подошел к микрофону, постучал ногтем, кашлянул и, глядя прямо в глаза Винете, сидевшей в первом ряду, сказал:
- Я прочту стихи из нового цикла. Вероятно, я назову его "Стекла вдребезги" - в таком роде. Почему? Я полагаю, что в нашей жизни слишком много стекол - микроскопы, телескопы, очки, окна, витрины, шкафы стеклянные, зеркала, всякие приборы с циферблатами. Мы смотрим на мир через стекло. Мысли наши витают в зателескопном, замикроскопном Зазеркалье. Сами себя загнали в стеклянную клетку. Без стекла не умеем видеть... не замечаем самого интересного.
"Стекла вдребезги" - так и называлось первое программное стихотворение.
Предгрозовой порыв ветра вырвал ставню из рук, стекла посыпались на пол, и в душную комнату ворвался аромат сада: запах свежести, мокрой листвы, мокрой зелени и бодрящего озона.
..."Капельки крови" - о том, как сверкает красное на зеленом. На листе подорожника капля крови из порезанного пальца. И не капельки ли крови живой природы превратились в бусинки смородины, в искорки земляники в густой траве?..
..."Гимн сойке" - песнь о хлопотливо крикливой мамаше-наседке, отважно налетающей на вороватого кота, который улепетывает по дорожке, прижав уши.
И опять о грозе - ночной, зловещей, когда деревья качают головами-кронами, хлопают крыльями-ветвями и мрачно гудят. Деревья или лесные демоны?
Стих о шиповнике. О душистом горошке. О рябине, до зимы доносящей алые блики летнего солнца. О первом снеге. Об оттепели. О белозубой девушке. О курносой девушке. О кудрявой девушке. О быстроглазой девушке. О любви, о любви, о любви...
Из затемненного зала сыпались на сцену записки. Русанов развернул одну:
- Меня тут просят спеть. Что именно?
- "Не понимают", - чей-то голос из тьмы...
Поэт взял гитару со стула, прошелся пальцами по струнам и, наклонив голову, как бы прислушиваясь к мелодии, запел хрипловатым тенором:
Он говорил: "Меня не понимают,
Я окружен холодными людьми,
Они меня за цифру принимают,
О милая, пойми меня, пойми..."
И вздыхали в зале непонятые юноши, достойные любви и угнетенные экзаменами. Утирали слезы растроганные девушки, готовые понять и оценить. Винета тоже шмыгала носиком и качала головой сочувственно: "Да-да, именно так, Льва тоже трудно понять, но она приложит усилия, постарается. Кстати, кажется, пора, как бы не опоздать. Но очень хочется послушать до конца. Пусть подождет немножко, пусть помучится, радостней будет встреча".
Пока Русанов выступал, Лев знакомился с Темпоградом, составлял с Клактлом списки жрецов первой очереди и додумался до идеи охотника.
В раздевалке после концерта Катя призналась, что у нее не случайно оказался лишний билетик. Неожиданно Он не захотел пойти. И надо было всесторонне обсудить, почему Он ведет себя так странно и непоследовательно. Винета советовала спросить напрямую. Она была решительным человеком, сторонницей активных действий, презирала выжидательную политику, тогда как рослая Катя, звезда стадиона, королева баскетбольной корзины, проявляла робость и плаксивую пассивность. В конце концов Винета сама вступила с Ним в переговоры; Катя же смотрела через ее плечо на экранчик. После этого надо было еще обсудить Его неопределенные слова и странную мимику, найти оправдания Его уклончивости. Винете было ясно, что Он не любит Катю, но нельзя же было повергнуть в отчаяние королеву баскетбола, все искавшую намеки на чувство там, где не было ничего. И счастливая Винета стеснялась торопить неудачницу, тратила время, урезая часы собственной любви. Наконец, простившись, примчалась домой уже в одиннадцатом часу. (Лев был в это время в кабинете Гранатова. А в саду под сиренью его не было.)