Андрей Алексеевич Кокоулин
Темпорама "Бой в июне"
(произведение экспериментальное, немецкая грамматика искажена намеренно)
Разбудили их в пять утра.
Вспыхнул свет, и старший воспитатель фрау Хильда Доггель, крупная, злая тетка в серой юбке и сером кителе, с прической, вздымающейся надо лбом грозным пепельным гребнем, прошла между двухъярусных коек, выбивая тростью звонкие звуки из алюминиевых стоек.
Бумм! Бамм!
— Steh auf! Быстро, быстро, маленькие ублюдки! Это имперский приют, а не ваши дикие, варварские избы. Здесь учат порядку.
Через тонкую дверь она прошла во вторую палату, и звуки повторились. Бумм! Бамм!
— Kleine schweine! Подъем!
Под ее толстыми ногами в тяжелых коричневых туфлях скрипели дощатые, отскобленные вчера вместо обеда полы.
Димка нащупал ногой ступеньку-перекладину.
— Лёшка!
— Что? — тихо донеслось снизу.
— Думаешь, сегодня опять будем кровь сдавать?
Повиснув на ступеньке, Димка застелил свою койку тонким одеялом, разгладил его зябкими ладонями, чтоб ни морщинки, и достал из-под подушки майку.
— Не, сегодня не будем, — уверенно сказал Лёшка.
— Хорошо бы!
Зажав майку под мышкой, Димка кое-как взбил подушку и поставил ее треугольником. Забудешь поставить — останешься без завтрака. Здесь с этим строго. А грохнешься от голода в обморок, можешь вообще обратно в палату не вернуться. Вывезут на каталке, и гадай потом — куда, в крематорий или на муку и удобрения.
Вокруг суетились, заправляли койки такие же, как Димка, дети. Худые, большеголовые, коротко стриженные. Самому старшему, Кольке Филиппову, девять.
— Ты что там? — вынырнул из-под яруса Лёшка, из-за светлого пуха на голове похожий на цыпленка.
— Всё.
Димка спрыгнул на пол и отбил пятки.
— Ай.
— Давай уже! — Лёшка встал в проходе между койками, лопатками — к низкой спинке, правым плечом — к соседу Олежке Змиеву, и вытянулся в струнку. — Хильда возвращается.
— Сейчас.
Болезненно кривясь, Димка натянул майку.
— Zwei minuten — умыться и сходить в туалет, — послышалось в соседней палате. — Кто опоздает, к завтраку…
Раздался звонкий шлепок — фрау Доггель угостила кого-то пощёчиной
— …тот отправится к нашему geschaftsfuhrer герру Липману. Он хоть и однорук…
Новая пощёчина.
— …но научит вас послушанию, терпению и беспрекословному выполнению приказов. Выше подбородок!
Димка торопливо встал рядом с Лёшкой и задрал голову так, что стали видны только слепящие лампы под жестяными абажурами и узкие окна под самым потолком. Обитатели палаты выстроились в две длинных шеренги друг напротив друга, замерли, забыли, как дышать. Серые майки. Синие трусики.
Шаги старшего воспитателя сделались громче, секунда — и плотная фигура фрау Доггель появилась в дверном проёме. Краем глаза Димка видел её как серую, неотвратимо приближающуюся тень.
— Ja, — с мрачным удовлетворением произнесла фрау Доггель. — Иногда вы можете постараться. Это очень хорошо.
Она медленно пошла между шеренгами.
— Это значит, что воспитательные методики, которые были разработаны в имперском Управлении воспитания и надзора, способны выбить из вас дремучие и варварские манеры, переданные вашими родителями, а также изменить ваш характер, научить покладистости и подготовить к дальнейшей службе на благо Рейха.
Фрау Доггель остановилась метрах в трёх от Димки.
— Как тебя зовут, мальчик? — услышал он, как она обращается к кому-то в строю напротив.
— Александр, госпожа обер-эрциер! — громко ответили ей.
— Alexander, ja. Хорошее имя.
Фрау Доггель одобрительно поцокала языком. Палец её нацелился на следующего мальчика.
— А тебя?
— Владимир.
— Nein! — Фрау Доггель притопнула ногой, щёки её затряслись. — Wolfgang! Тебя зовут Вольфганг! Только Вольфганг! Никаких Владимир!
Пощечина, казалось, всколыхнула весь ряд.
— Никаких славянских имён! Это вредно для немецкого слуха. Не реветь! — крикнула фрау Доггель. — Повтори, как тебя зовут.
— Вольфганг.
— Пойдёшь к герру Липману, скажешь, чтобы он придумал тебе работу.
Голова наказанного качнулась, а тень старшего воспитателя вдруг наплыла на Димку, закрыла свет, посмотрела прямо в глаза, заползая взглядом под череп.
— А тебя как зовут?
Димка открыл рот.
— Ди…
Лёшка ущипнул его за ребро ладони.
— Дитмар, госпожа обер-эрциер, — на одном дыхании выпалил Димка.
— Хорошо, — фрау Доггель отступила, развернулась и стукнула об пол тростью, привлекая общее внимание. — Слушать сюда! — она повысила голос, чтобы ее услышали и в соседней палате. — Вы — маленькие грязные свиньи. И если бы не мудрое решение фюрера, все вы, в лучшем случае, отправились бы на откорм скоту. Ja! Потому что скот должен иметь в рационе белковую пищу. Но фюрер в его великом озарении решил, что вы можете сгодиться Рейху в другом назначении. Он сказал, что вы можете прикоснуться к величию немецкого духа, к его непобедимой силе, к его подавляющей мощи и безграничному могуществу, став незаметными и исполнительными слугами для граждан империи, которая таким образом проявляет необходимое милосердие и участие к завоеванным ей народам.