Анна увернулась, защитилась, отмахнувшись. Тяжелый удар ее руки отбросил оборотня прочь, Анна хотела припечатать его к земле, чтобы никуда не делся, но кот оказался гораздо ловчее, чем она привыкла, вывернулся, вскочил. Анна отклонилась, чтобы хищно изогнутые когти не скользнули по ее лицу. Зато в бок барсу врезалось огненное заклинание — он изумленно взвизгнул. Запахло паленой шерстью.
Искаженное лицо ведьмы показалось хищной маской. Оборотень странно заскулил, подавшись назад, а Лера снова выхватила амулет, зажгла его быстрым прикосновением. Всполох огня, обжигающий, яркий, ослепил Анну, но и не только нее. Сбитый с толку, барс растерянно попятился. А в руке у ведьмочки снова загорелся амулет, который она швырнула под лапы оборотню, и тот сразу ослаб и запнулся, потерял равновесие. Амулет выпивал магическую энергию, поэтому оборотень как будто смазался, контур его поплыл.
И тогда, когда его перекрутило магией и вышвырнуло в человеческий облик, слабого и истерзанного двойным превращением, Анна ловко накинулась на парня и защелкнула у него на запястьях наручники с рунными рисунками, ограничивающими магию. И с уважением посмотрела на Леру, которая, тяжело дыша, стояла у старого фонаря.
Пока они ждали машину, Анна молчаливо наблюдала за тем, как Лера перебирает связку амулетов. Ее движения были успокаивающими, привычными, как будто Лера проделывала это много-много раз, ждала, когда наконец-то ее магию можно будет использовать по назначению, чтобы кому-то помочь.
— У тебя и правда сильное колдовство, — тепло улыбнулась Анна. — Я никогда не думала…
Она стояла в тени — так было спокойнее. А вот Лера застыла, поднимая лицо к солнцу, и радостно улыбалась. И даже неловкие слова Анны, которые можно было посчитать обидными, ее не смутили.
— Не думали, что ведьма может сколдовать что-нибудь путное? — хмыкнула Лера, продолжая. — Ничего страшного. Многие так считают. И в академии тоже… Ведьм, говорили, всегда жгли. Где же это видано, чтобы они сами…
Она пожала плечами, хотя, когда она это говорила, голос ее дрогнул.
— Простите, что все так случилось, — вздохнула Лера. — Это первый раз, так что… я немного запаниковала, когда он повернул. Майор, я обязательно исправлюсь!
— Ты отлично справилась, — подбодрила ее Анна. Хотела бы коснуться плеча, но побоялась лишний раз выходить на солнце.
Задержанный так и молчал, только зыркал на них злыми кошачьими глазами с вертикальным зрачком.
========== 30. граф ==========
Граф Смольцов Анне никогда не нравился. Он был вампиром, как говорили, старой закалки — еще старше Анны; кто-то считал, что Смольцов в свое время был при дворе у первых Романовых, а то и раньше, а потом переехал в северную столицу из Москвы. Аристократические замашки в нем сохранились, несмотря на современный век, и иногда он казался ходячей декорацией к какому-нибудь историческому фильму со своими манерами — он искренне считал себя самым совершенным существом… Однако не любила Анна его не из-за наглости и напыщенности, что старику вроде него можно было простить.
Смольцов был один из тех, кому нравилось пить кровь — слишком нравилось. Обычно такие вампиры рано или поздно становились безумными маньяками, которых отлавливала Инквизиция, но граф удивительно крепко держал себя в руках. Знал меру, но не собирался лишать себя удовольствий. Встречаясь иногда по какому-нибудь делу или пересекаясь в больнице, где выдавали пакеты с донорской кровью, Анна чуяла от него свежую, человеческую. Но это не была никакая не улика. Поймать его нужно было с поличным, с клыками, вонзенными в чью-то шею, а у Анны не было ни времени, ни ресурсов, ни позволения от кардинала.
Поэтому, когда графа Смольцова убили, Анна не знала, что чувствовать. Случилось это совсем внезапно, во время странного дела, которое свалилось на Яна с Владом — им всегда так «везло» с запутанными сложными убийствами. Кто-то проводил древний кровавый ритуал, вырезая нечисть, и древнему вампиру не повезло попасть под раздачу. А ведь, впервые услышав новость, Анна замерла и в смятении подумала, что сама могла оказаться на месте графа — она ведь тоже Высший вампир, на нее пытались ловить безумца, как на живца…
Но вскоре преступник был обезврежен, жизнь пошла своим чередом, а Анна получила лаконичную черную карточку, на которой сообщалось время и место похорон графа. Но текст был таким сложным и витиеватым, словно его написал Смольцов прямиком с того света.
— Он же был, вроде как, злодеем, — заметила Тина, которую Анна попросила подменить себя на дежурстве, неудобно совпавшем с похоронами. Анна осторожно кивнула — в каком-то смысле все вампиры могли называться злодеями. — Так зачем ты идешь на его похороны? Другие Высшие обидятся или вроде того? Это невежливо?
— Нет, я просто… никогда не была на похоронах вампира, — призналась Анна. — Обычно мы не удостаиваемся почестей.
— И он их не то чтобы заслужил, — фыркнула честная ведьма, но согласилась помочь.
Анна никогда не была среди близких друзей графа — ведь они не могли сойтись с такими разными убеждениями. Напротив, им случалось спорить, и Смольцов посматривал на нее снисходительно, как на глупое дитя. Потому Анна стояла чуть в стороне от процессии и немо наблюдала; уже было холодно, начинал падать крупный снег, заунывно подвывал вечный петербургский ветер, и все это напоминало какой-то мрачный фильм. Удивительно было подумать о том, что вампира хоронят так же, как человека, среди людей. Обычно всем, чего заслуживали им подобные, был яркий костер, над которым читали молитву.
Боялся ли граф смерти? После стольких лет, когда он наслаждался вечностью, даже голодом, который вымучил Анну и нередко заставлял ее страдать даже сегодня, когда у нее была донорская кровь… Она не могла сказать, был ли Смольцов счастлив. Но он казался наиболее довольным собой из всех ее знакомых вампиров, и, наверное, кого-то другого это заставило бы подумать о том, что именно свобода и безнаказанность делали его таким.
Анна работала в Инквизиции слишком долго — и думала, что никто не заслуживает смерти. Но граф Смольцов, втайне охотившийся на людей, заставлял ее засомневаться в этой благородной идее и желать ему хоть какой-то расплаты. Хотя, конечно, не ее злые мысли стали причиной его смерти, а странное совпадение обстоятельств.
Возможно, ему стоило умереть гораздо раньше. Он не вписывался в современный мир, где слово «граф» осталось в классических книгах и фильмах, но хуже всего было то, что он продолжал быть все тем же чудовищем спустя столько лет. Даже не подумал поменяться, постараться жить в мире с людьми, в которых он по-прежнему видел лишь развлечение. Такого Анна никогда не могла понять — неужели у графа и его подобных совсем нет сердца?
По дороге домой Анна зашла в кофейню, приветливо улыбнулась девушке за кассой; была совсем рассеянной после похорон и даже не подумала, что кого-то может напугать вампирский оскал. Но девушка ничуть не смутилась — и вскоре в руках у Анны оказался стаканчик с горячим кофе с какими-то сладкими сезонными добавками, которые приятно напоминали имбирное печенье. Снег валил пышными хлопьями, превращая город в снежную сказку. Анна старалась не думать о том, что завтра потеплеет и весь белый пушистый снег превратится в неприглядную бурую грязь…
Она подняла голову к небу, улыбнулась. Ей не было жаль — и где-то в глубине души Анна считала, что граф получил по заслугам. И ей самой стало легче, потому что в городе теперь на одно чудовище меньше. Ее работа заключалась в том, чтобы останавливать таких, как Смольцов, вообразивший, будто он вправе делать вообще все, что его мерзкой душе угодно, словно он самый настоящий граф Дракула. Но иногда, когда руки Анны не дотягивались, когда не хватало связей и возможностей, вмешивался случай.