Боорчи, выросший в табунах своего отца и знающий, как увеличивать у коней силу и выносливость, и здесь взялся за лошадей. Вместе с братьями Тэмуджина он теперь ежедневно проезжал по горным тропам ездовых жеребцов и меринов. В первые же дни они вдоль и поперек объездили все окрестные пади и хребты, заодно осмотрели все горные проходы вокруг. Позже стали пускаться вниз по реке, прокладывая путь до южного края тайги, до керуленской степи.
Почти два месяца, до выпадения больших снегов, меняя лошадей, носились они по дебрям. Рыся по горным увалам и взбираясь по крутым склонам, над отвесными обрывами, где далеко внизу среди камней плескалась пенная вода, приучали коней к тяжелым переходам в горах, учили брать каменистые взгорья и спуски, прыгать через валуны и поваленные деревья.
Взятые из табуна Мэнлига молодые мерины, непривычные к горным кручам, поначалу задыхались, покрывались потом и пеной, но уже через месяц почти все они без устали одолевали расстояние дня пути по горным перевалам. Боорчи после долгого испытания из девяти молодых меринов отобрал семерых, двух остальных он посоветовал Тэмуджину вернуть Мэнлигу и поменять на лучших.
– И эти кони будто неплохие, рысистые, – сказал он, – но для горных дорог ноги у них слабоваты.
Очень доволен был Тэмуджин, что оба нукера у него оказались способными в важных делах – один умелец по оружию, другой – знаток лошадей. «Каждый такой нукер десятерых стоит! – в безмерной радости потирал он руки, думая об этом. – Луки и ножи дорого стоят, а хорошо обученная лошадь может и от верной смерти спасти. Надо, чтобы они всему обучили моих братьев».
Не меньше он радовался, глядя как воспрянули братья, находясь в новом окружении. По сравнению с прошлыми годами, когда они страдали от тоски, не видя никого вокруг, лица их просветлели и глаза вновь засветились озорными веселыми огнями, как когда-то давно, при жизни в большом курене.
За последний год братья заметно выросли, изменились в обличье и повадках. Хасар сильно вытянулся. Ростом почти не отставая от Тэмуджина, он возмужал и раздался в плечах. Он и лицом изменился: огрубели черты, поперек левой брови навсегда пролег шрам от острого камня, который задел он, падая с коня. Прежде весело-шальные его глаза со временем посуровели и теперь поблескивали на людей холодноватыми волчьими огнями. Умом прежний – думающий одно и то же: что бы у кого-нибудь отобрать, захватить, кого бы побить, он был бы бедой для младших братьев, если бы не строгий и скорый на расправу старший брат.
Бэлгутэй тоже окреп телом, подрос и теперь все больше походил на своего покойного брата Бэктэра: те же прямо пролегшие над глазами брови, плоское кругловатое лицо, так же он сутулился, сидя за очагом, исподлобья глядя на окружающих. Но нутром он ничем не напоминал беспокойного брата, был мягок, податлив душой, охотно приходил на помощь ко всем, кто звал и не звал его. За простоту и щедрость любили его младшие братья и матери – все, кроме Хасара.
Тот недолюбливал сводного брата и, припоминая ему старое, часто насмехался над ним, задевал его: то шапку с него собьет, то коня под ним стегнет длинным своим кнутом, заставляя того шарахнуться в сторону, едва не сбросив седока. Иногда он доводил мягкого Бэлгутэя до того, что тот огрызался и был готов к отпору. Но Хасар тут же пресекал его, не давая ему излить возмущение, напоминал о прошлом:
– Ты не очень-то тут трепыхайся. Что, забыл, как вы с Бэктэром задирали носы перед нами? Смотри, а то я тебя и один могу отравить вслед за братцем.
Тот, опешив, уходил прочь, придавленный тяжким обвинением, обреченный и дальше нести на себе вину своего давно ушедшего брата.
Тэмуджин, обычно занятый своими заботами, в мыслях чаще всего находясь вдали от домашних хлопот, поначалу не замечал своеволия Хасара, того, что он притесняет Бэлгутэя. Да и Хасар при нем старался не показывать своих хищных замашек. Но однажды осенним вечером Тэмуджину вдруг разом открылось то, что творилось между братьями.
Он только что поговорил с Боорчи, вернувшимся из аруладского куреня, где гостил у своего отца, и сидел у очага в одиночестве, обдумывая привезенные нукером племенные новости. В это время и пришел к нему Тэмугэ. Войдя, он робко покашлял у двери, зная, что нельзя мешать брату, когда тот обдумывает дела.
– Что тебе, младший брат? – спросила Бортэ, разминавшая на женской половине тарбаганью шкурку.
Тэмуджин только тут заметил вошедшего. Недовольно покосившись, спросил:
– Ну, что случилось?
– Хасар опять побил Бэлгутэя, – возмущенным голосом протянул Тэмугэ. – Нос ему до крови разбил.