«Живыми нас погребли! - сказал он. - Мы опозорены. У хозяина, где гостили, кто-то умер, и люди едут на оплакивание».
Все были поражены и только переглядывались. Ведь мы только что два дня пировали в доме, и все было благополучно.
Мы оставили пять верных товарищей сторожить скот и, подхлестнув коней, помчались обратно. Всюду во дворе кабардинца было полно народу и слышались причитания мужчин и женщин; душераздирающие крики, казалось, могли потрясти небо. Мурзакан готов был умереть со стыда, да и всем нам было неловко, мы не знали, как поступить. Вот где мы веселились!
Хашим рассказывал с таким увлечением, точно все это произошло только вчера.
Хапара положил четки на колени и спросил:
- Кто же умер у кабардинца?
- Он хоронил единственного сына. В тот вечер, когда мы приехали, как я сказал, было пиршество. В одной из комнат хозяева уложили мальчика спать. Утром он встал с постели, начал ходить по комнате, нашел бритву и, играя, смертельно поранил себя. Когда хозяйка вошла в комнату, то увидела - сын лежит окровавленный. Она в ужасе заметалась по комнате, но, вспомнив о чести хозяев, принимающих гостей, заперла дверь на ключ и вызвала потихоньку мужа, сидящего на пиру. Но и на следующий день в доме кабардинца шел пир горой, продолжалось веселье, и никто не мог подумать, что в этом доме покойник - так владели собой гордые, гостеприимные хозяева.
Слушавшие переглянулись, и Хапара сказал:
- Да, как хотите, а насчет гордости, насчет мужества в старое время было лучше.
- Э, бросьте ради бога! Разве это можно назвать мужеством, - резко возразил Чихия. - Что хорошего в этом показном нечеловеческом мужестве? Одна только похвальба…
Слепое подчинение обычаю. Пустяки! Мы наделены новым мужеством нашего времени, и за примером, кажется, недалеко ходить. - Он выразительно взглянул на бедную пацху Темыра. - Есть мужество, которому должен учиться народ…
Разнеслась весть, что ведут невесту. Старики поднялись и пошли к воротам.
Сообщение о том, что ведут невесту, оказалось преждевременным: во двор въехал только всадник и сразу же стал гарцевать перед домом. Всадник был одним из верховых свадебных дружек, посланных Темыром, и появление его означало приближение всех остальных дружек с невестой.
Взгляды гостей были обращены в сторону, откуда должны были появиться всадники.
Вот уже донеслась свадебная песня: «О ре-дада-макуа», раздались гулкие выстрелы, все ближе слышались торжественные возгласы. Всадники показались из-за горки, они везли невесту.
Группа верховых бурно ворвалась в ворота и на небольшом дворике Темыра пустились в резвую джигитовку. Остальные спешились, окружили невесту и медленно направились к дому. Мужчины и женщины, ожидавшие во дворе, расступились, давая дорогу.
Встречая гостей, на пороге сакли показалась пожилая женщина - родственница Темыра, она держала в руках большую белую чашку, в чашке просо, смешанное с серебряными монетами. Женщина осыпала голову невесты, прикрытую шелковым шарфом. Дети, толкаясь, бросились подбирать монеты.
Два парня в великолепных черкесках с блестящими газырями, обнажив кинжалы, встали у двери, а затем под тонкий звон скрестившихся клинков пропустили невесту с подругой; за ними последовали девушки. Они окружили невесту, по три раза обошли очаг и направились к месту, приготовленному для Зины.
Сегодня не узнать невзрачной пацхи, бедной хижины Темыра, - как она богато убрана! На стенах висят рукодельные узорчатые коврики; на плетеной стене, против места невесты, постукивают стенные часы; на убранной красивыми вышивками тумбочке стоит патефон с пластинками. Рядом с тумбочкой - новый зеркальный шкаф каштанового дерева. Все - подарки!
Один за другим гости по старшинству проходили к девушке, стоявшей с кувшином и полотенцем. Почтенный Хапара вымыл руки, вытер, первым направился к столу и пригласил за собою гостей, прибывших с невестой, а затем - остальных.
Хатхуа и Хапара усадили Миху между собой. Старики острословили, наделяли Миху шутливыми прозвищами, а он в свою очередь тоже подшучивал над стариками.
- Значит, вы будете весь вечер мучить меня, если я имел несчастье усесться между вами?
Женщины ставили перед каждым гостем различные кушанья. Хапара поднялся и воскликнул: