Зина горевала, плакала, но ослушаться не посмела.
Темыр жил в Алашара - там же, где и Зина, но только в другом конце деревни. Девочкой Зина ходила в школу, где учился и Темыр. Оба по-детски дружили и делились всем, что было у них. Сидели они на одной парте и вдвоем читали одну книжку.
Темыр оставил школу вскоре после Зины - именно тогда, когда неизвестно кем был убит его брат Мыта.
Мальчик и девочка подросли; былая дружба осталась неизменной. Так выросли они, ещё более привязавшись друг к другу, хотя об этом не говорили; подростки стыдятся даже думать о своих чувствах, но вместе с тем каждый хорошо знает, что переживает другой.
Сверстники любили Темыра - он рос хорошим малым. Когда, простодушно и громко смеясь, Темыр болтал с друзьями, его никто не мог заподозрить в чем-либо затаенном. Он, казалось, весь - полная откровенность.
А как хорош стал Темыр, выровнявшись в статного парня! Он носил серую черкеску, плотный ряд газырей с белыми головками украшал его выпуклую грудь, кинжал довершал наряд юноши. Зина опускала глаза, встречая того, с кем когда-то сидела на одной парте.
Темыр был очень беден. Уже давно его хозяйство пришло в упадок. Крытый соломой домик, сплетенный из прутьев, покосился, кровля разъехалась, а кухоньку подпирали десятка два жердей. Разрушались и плетни. Ни кукурузника, ни хлева или сарая, ни одной новой постройки не было на дворе Темыра. Правда, двор блестел, как зеркало, - ни соринки…
Все это видела Зина и печалилась о друге своего детства. Да и односельчане призадумывались над жизнью парня. «Здесь, должно быть, умер хозяин», - говорил всякий, еще не зайдя во двор. Но в непривлекательной с виду хижине все было чисто, все прибрано и расставлено по местам; старенькие, потертые коврики украшали стены. Зайдя в саклю, любой сказал бы, что молодой хозяин полон сил, но, вероятно, какие-то беды мешают ему отдаться своему хозяйству, что-то его тяготит.
Но что? Об этом никто не догадывался.
Отец Темыра, Пахуала, был человек тихий, скромный, жил в бедности. Недобрые соседи не давали спокойно жить Пахуале, но больше всего он терпел от воров; не мог завести хорошей скотины - ее тут же крали, словно она находилась без присмотра. Когда к вечеру корова или лошадь не возвращалась, Пахуала уже знал, что он обворован. Немного поискав, он ни с чем возвращался домой и, полный безнадежности, прекращал поиски.
Пахуалу погубил проживавший в деревне князь Мурзакан. Случилось это так.
Была весенняя пора. Фруктовые деревья расцвели и стояли в легком, благоухающем пуху.
В густых лесах и на веселых холмах среди мелкого кустарника ярко пестрели цветы. Скотина, похудевшая в зимнюю бескормицу, разбрелась по лужайкам, греясь под теплыми золотистыми лучами солнца. Крестьяне пахали поля.
Работал и Пахуала, с добрым чувством прислушиваясь к веселым голосам, доносившимся отовсюду. Наступил вечер; Пахуала пригнал волов к дому и запер за ними ворота, просунув кол в ивовые петли.
Лег спать он в ту ночь с легким сердцем, как человек, не знающий горя; его дремотные мысли были заняты пахотой, и вскоре он погрузился в сладкий сон.
Проснулся Пахуала задолго до рассвета и вспомнил, что ни разу ночью не взглянул на волов. Он торопливо вышел из домишка и пошел к хлеву. Волов на месте не было, ноги Пахуалы подкосились, и он подумал, что такого несчастного, как он, еще не было на свете.
«Хоть бы скорей наступил рассвет», - томился он и долго бродил вдоль ограды, пока медлительное солнце не показалось из-за далеких горных хребтов и розовый солнечный блик не заиграл на жалкой крыше его домика.
Пахуала торопливо пошел по следам волов. Уже высоко поднялось солнце, когда следы животных привели его к воротам Мурзакана. Сердце его упало. Он терялся в нерешительности: зайти или нет? Он долго стоял у ворот князя в тягостном раздумье. Уж очень хорошо знал Пахуала Мурзакана и боялся участи человека, о котором сказано, что он лишился курицы, а вслед за этим и асацбала [4]. Опустил голову бедняк и побрел было домой, но потом вернулся, подошел к воротам и, затаив дыхание, тихонько приоткрыл калитку. Он сразу же увидел своих волов - они жевали сено в углу двора. Как в лихорадке, Пахуала затрясся всем телом, его лицо покрылось мертвенной бледностью. Волы были так близко! Волосы зашевелились на голове, и хотелось умереть, - пусть его закопают на том же месте, где он стоит.