Действительно, крестьяне охотно шли в кооперативную лавку за покупками, а еще более - для начала - шли приглядеться к товарам.
Темыр до позднего вечера не запирал дверей - пусть ходят люди, где-то меж ними затеряна правда о страшной кончине Мыты.
Как-то раз после полудня в кооператив вошли Зина и Селма. Темыр переставлял на полках мелкие предметы и стоял спиной к двери; обернулся - сердце замерло; и побелел он, и покраснел, и не знал, что сказать, увидев их.
- Как поживаешь, нан Темыр? - спросила Селма, как только Темыр повернулся к ним.
Она подошла к прилавку, а Темыр не спускал с нее глаз.
- Так себе… Неважно… - едва слышно пробормотал он.
Зина остановилась у двери, прислонясь к косяку. Мать обернулась к ней.
- Подойди же, нан Зина. Может быть, тебе здесь что-нибудь понравится. Выбирай.
Темыр не подымал головы и все еще расставлял и укладывал товары на нижней полке.
Селма спросила:
- Сколько стоит мыло, нан Темыр?
- Шестьдесят копеек.
- Покажи-ка нам, я погляжу, - старуха протянула руку.
Темыр послушно выложил перед нею несколько кусков, и ему стало страшно глядеть на старушечью руку, взявшую зеленоватый кусок туалетного мыла, а она обернулась к дочери и укоризненно заметила:
- Что с тобой, нан Зина? Подойди же и выбери.
- Ничего не хочу! - отрывисто сказала Зина и потупилась.
Она почувствовала дурное настроение Темыра, что-то было пугающее в нем. Это было так заметно, что Зина сначала не могла даже посмотреть на него, хотя они так давно не виделись. Все же она осмелилась один раз взглянуть исподлобья и увидела, что лицо его потемнело.
Что с ним? Она стояла в раздумье, не понимая, как быть, и решила, что угнетенность Темыра связана с тем, что он однажды сказал о мести. Девушка подумала, что, наверное, он уже узнал, кого должен убить.
А Селма сыпала ругательствами по адресу Мыкыча.
- Чтоб он добра не видел, - говорила она, нюхая с наслаждением кусок туалетного мыла. - Он с нас, оказывается, шкуру драл! Когда лавка принадлежала ему, нан, мы покупали здесь мыло по три рубля. Хорошая, значит, штука кооператив. Золотые вы, наши дети. Дай вам бог всем хорошую жизнь, чтобы нам, старикам, с вами прожить подольше… Вот золотые головы - открыли советскую лавку!
Она отвернулась, подняла верхнюю юбку, достала из-под нее болтавшийся у пояса маленький засаленный сверточек и с трудом развязала его.
- Отсчитай, сколько надо заплатить за мыло, и дай мне! - обратилась она к дочери и протянула сверток.
Зина отсчитала шестьдесят копеек и вернулась на прежнее место к двери. Мать рассерженно бросила деньги на прилавок и взяла мыло.
- Если б знала, что ты будешь дуться, разве я привела бы тебя сюда! Что с тобою? - она говорила громко, так, чтобы услышал Темыр. - Темыра ты, что ли, стесняешься? Так ведь, он же наш парень!
Мать с дочерью ушли. Темыр возбужденно шагал взад и вперед за прилавком. Он задыхался. Ему теперь не хватало воздуха. После Селмы и Зины в лавке побывало много народу, но глаза Темыра никого не видели; у него не было сил занимать посетителей - шутить и смеяться.
Наступила ночь - самая тяжелая из ночей и Темыра, и Зины. Зина так мечтала увидеть Темыра, хоть мельком встретить его взгляд, а домой шла с опущенной головой, словно виноватая. Она почувствовала, что чем-то страшным, неумолимым живет любимый ею человек.
Ахмат и Селма были встревожены: не заболела ли дочка? Всю ночь до утра продумала девушка о том, что же могло превратить в камень любящее сердце Темыра. Пусть не неделя, о которой он говорил, пусть годы пройдут, - Зина будет ждать… но откуда эта враждебность его взгляда? Болела голова, истомленная Зина заснула только под утро.
Темыр провел ночь без сна, только этой ночью он понял, что мучился не одной жаждой мести, что дороже Зины у него нет никого и не будет никогда. В отчаянии, хватаясь за ворот рубахи, за грудь, он думал о Зине и вспоминал, как не мог наглядеться на нее и вдруг в глазах проискрилось:
…№ 179013…
Еще недавно Темыр надеялся, что Зина поможет ему поднять голову, согреет его сердце, войдет в его дом и светом, никогда не меркнущим, озарит каждый угол. А теперь он знает, что должен убить ее отца.
Все путалось в мыслях и ничего нельзя было решить. Он понял, что не только ищет в посетителях кооператива тех, кто мог бы ему подсказать правду, но что, выполняя дело, порученное ему народом, отвлекается от страшных мыслей.
Разве это похоже на то, что Темыр целиком отдал себя кровной мести! Он должен быть мужчиной, несмотря ни на что. Записка сжигала его сердце.