- Меня зовут Надя. Надя Смирнова. Я тоже учусь. Учусь и работаю. Немножко трудно. Но так надо.
- А меня зовут Темыр Тванба.
- Темыр Тванба… - громко повторила она. - Красиво звучит. Мне нравится ваше имя. Темыр - это то же самое, что Тимур?
- Да, у нас по-абхазски другое произношение имен: Иван - Иуана, Арсений - Арсана, Михаил - Миха.
Он хотел привести и обратный этому пример превращения местного имени в чисто русское. Шазина - просто Зина… Но решил при новой знакомой не произносить это имя.
Они шли, разговаривая, а снег валил все сильнее. Вся улица покрылась белым пушистым ковром. Надя чуть не поскользнулась и схватила Темыра за рукав. Она рассмеялась.
- Уж лучше возьмите меня под руку.
- Как говорится - долг платежом красен! Кто-то недавно сказал, что я, кажется, ходить не умею? - расхохотался Темыр.
Когда Надя смеялась, она еще больше нравилась Темыру.
Ее глаза искрились смехом, а голос был нежным и добрым. Темыр почувствовал, что Надя такая же простая, бесхитростная и прямодушная, как Зина. И, кажется, не очень счастливая… - почему-то подумалось ему.
Сейчас ей стало весело. Наде было приятно, что она, как видно, очень понравилась этому приезжему робкому юноше, хотя в нем чувствовался сильный характер. Он так неожиданно, с такой горячей непосредственностью, и в тоже время с такой скромностью и благородством уговорил ее познакомиться. Она не успела даже подумать, к чему это может привести и почему так все случилось.
Темыр вел ее под руку. Ему хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась.
Прохожих становилось меньше. Машины ехали медленнее. Снежная метель с подмосковных полей ворвалась в город и начала бушевать на улицах. Но Темыр и Надя не обращали на метелицу никакого внимания.
Они дошли до памятника Пушкину. Наискосок горел яркими огнями многоэтажный дом «Известий». На площади было большое движение. Дворники в валенках и в белых фартуках поверх тулупов уже вышли сгребать большими деревянными лопатами снег. Как бы ни бесновалась метель, к утру улицы и тротуары будут очищены. Темыра всегда радовала и удивляла в столице непреклонная воля ее жителей, не боявшихся никаких трудностей ни в больших, ни в малых делах.
И вот рядом с ним шла москвичка, слегка прижимаясь к его плечу от порывов ветра.
- Мне надо к Никитским воротам. Поедем на трамвае или дойдем пешком? - советуясь с Темыром, спросила Надя у него, как у старого знакомого.
- Как вам лучше, - ответил Темыр, - я дошел бы с вами пешком от Сухуми до Алашары, нашей деревни, и не заметил бы дороги.
- Это близко?
- Как вам сказать?… Тридцать шесть километров.
Надя рассмеялась снова, поглядев на Темыра таким сияющим взглядом, что Темыр переменил свое мнение: «Она - счастливая».
Они пошли по Тверскому бульвару. Надя разбежалась и покатилась по ледяной дорожке.
На ресницах у Нади снежинки лежали белыми звездочками. «Она совсем еще девочка».
Темыр, взяв её снова под руку, спросил:
- Вы живете с родителями?
- У меня только мама. Она учительница. У меня есть еще два младших брата и сестренка.
- А отец ваш… умер?… - участливо спросил Темыр.
- Нет. Он не живет с нами…
- Почему?
- Вы мне расскажете когда-нибудь все о себе, - сказала Надя, - а я вам тоже расскажу про свою жизнь.
«Значит, мы снова встретимся». Темыр легонько пожал ее локоть. Они встретятся! И как же может быть иначе? Они уже стали знакомыми, и эта московская девушка в зеленом берете вошла незвано в его сердце.
Надя жила в одном из переулков у Никитских ворот. От памятника Тимирязеву они пошли направо, потом опять направо и остановились у старого каменного дома с подвалом и бельэтажем. В таких домах жили когда-то помещики. В Москве Темыру трудно было представить, что Мурзакан еще имел свой дом…
- Здесь я живу, - сказала Надя, - до свидания. Спасибо, что проводили.
Они условились о новой встрече: завтра в шесть часов вечера, на Театральной площади, у гостиницы «Метрополь». Так назначила Надя.
Темыр пошел в библиотеку имени Ленина. Он читал о том, как парижские рабочие организовали Коммуну - первый орган рабочей власти. Ему надо было перенестись всеми мыслями в Париж. Но перед его глазами все мелькал снег и шла рядом девушка, похожая на Зину, а рядом возникал образ Зины.
В его далекой деревне сейчас идут нескончаемые дожди - абхазская зима. Земля превратилась в болото. Зина в мокрых тапочках, накрывшись куском брезента, гонит коров, разбредшихся в поисках остатка травы, по лесу. А может быть, она сидит, придвинувшись к керосиновой лампе, грея ноги у тлеющих углей очага, и тоже, как он, читает книгу.