Темыр, как полагается, приподнявшись, вежливо, но неуверенно пожал руку Мыкыча.
- Не будете ли добры поменяться со мной на минутку местами? - обратился Мыкыч к соседу Темыра.
И он присел рядом с Темыром. Возможно, пассажиры думали, что эти два человека обрадовались друг другу, но неприкрытая вражда сковала лицо Темыра, и только Мыкыч лебезил. Мыкыч сильно изменился, похудел, унылые складки легли у рта. В коротко остриженных волосах искрилась редкая седина, он утратил прежнее высокомерие, но только одно было прежним - изворотливость, блестевшая в воровато бегающих глазах. Изворотливость была и в подлой угодливости речи.
Темыр спросил прямо:
- А на этот раз как ты освободился, Мыкыч? Отбыл срок или… так?
Глаза Мыкыча забегали, и он торопливо подхватил:
- Ну, как же «так»! Разве «так» полагается? Отбыл! Отбыл свое, и теперь я опять равноправный член общества, если, впрочем, от меня будет польза. - Он сладко улыбнулся. - А ты что делал?
Темыр сухо ответил:
- Учился и работал.
- Ах, учеба! Золотые слова! Хвала господу… Вот ты уже ученый человек, ты один уцелел из всей вашей семьи. Немало тебе, бедному, пришлось перенести трудностей. Наконец наше село обогатится вполне образованным человеком!
Темыр взглянул на Мыкыча насмешливыми глазами:
- Да, говорят, «ветка сама нагибается к козе, которой не суждено умереть…» Наше время благоприятствует честным людям.
- Наше время, конечно, для всех благоприятно, - торопливо подхватил Мыкыч, - кроме, может быть, такого несознательного элемента, каким оказался я.
Мыкыч был все так же суесловен.
Темыр неопределенно произнес:
- Да!
Взгляд Мыкыча иногда набегал на Темыра, иногда глаза его устремлялись в сторону.
Мыкыч спросил:
- А что слышно, Темыр, какие новости из нашей прекрасной Абхазии? Давно имел письма?
- Письма есть и в газетах сообщают, что люди вступают в колхозы.
- Вот умные люди! Конечно, и женщины тоже там? Где еще быть нашим прекрасным женщинам! Все это можно было предвидеть. Да, Темыр! Безумство омрачает мозг и загоняет человека в гроб. Вы все меня, разумеется, простите за мою глупость.
Темыр мрачно молчал, а Мыкыч тараторил, как по писаному:
- Я не понимал сущности нашего времени, перспективы мне были открыты, а ведь это так важно! Меня многому научили там, где я был.
- Где ты был?
- На строительстве Беломорского канала. Еще раз подтверждается пословица: «Виденное глазами стоит головы». Там я и в соцсоревновании участвовал.
Темыр взглянул на Мыкыча.
- Так ты работал на канале?
- Да. В бригаде землекопов. Ты взгляни-ка, - Мыкыч вытащил из кармана книжку и раскрыл ее.
Темыр недоверчиво и бесцеремонно заглянул в нее и прочитал, что Мыкыч работал в бригаде землекопов и отбыл свой срок.
- А теперь я и в колхозе поработаю, - продолжал Мыкыч, похлопывая коленкоровым переплетом книжки по колену, - оправдаю себя ударной работой, душу вложу в колхоз. Это же золотое дело!
Темыр пристально взглянул в бегающие глаза; нет, трудно поверить, что этот человек - Темыр хорошо знал Мыкыча! - так сильно изменился.
Поезд спешил на юг. Мыкыч вертелся вокруг Темыра, на станциях бегал за кипятком, приносил непрошенное угощение. Прежде они были врагами, которые, как говорит старая пословица, «не могли уместиться под красной алычой» [28], а теперь они будто бы мирно сидели рядом.
Прошла добрая половина пути, поезд с грохотом мчался по широкой степи; в некоторых купе слышались полусонные разговоры. Прошел проводник, осветив фонариком лица пассажиров.
Мыкыч снял с полки чемодан и вежливо сказал:
- Надеюсь, Темыр, ты со мной разделишь мою, можно сказать, скромную закуску?
Темыр с отвращением глядел на приготовления Мыкыча: вероятно, он так угощал одураченных крестьян на своем «молении». Но пренебречь приглашением нельзя, надо соблюсти закон отцов. Темыр, вспомнив, как когда-то Мыкыч отказался от его угощения, неохотой взял ломтик французской булки и сказал:
- Мне кое-что надо выяснить.
- К твоим услугам!
- Дело прошлое. Скажи, пожалуйста, как ты узнал, что моего брата убил Ахмат?
Мыкыч заерзал.
- Может быть, ты отведаешь этой икры. Она, правда, немного горьковата, но это признак ее свежести.
Он замялся.
- Видишь ли, я получил записку от Мурзакана…
- Он тебе ее отдал?
- Да.
Мысль, что убийство Мыты Ахматом произошло при иных обстоятельствах, внезапно, как молния, прорезала сознание Темыра. В ночном полумраке вагона Мыкыч не мог видеть, как изменилось лицо Темыра. Стараясь казаться равнодушным, Темыр спросил, будто только из любопытства: