Она хотела еще что-то добавить, но тут дверь распахнулась. Задом вошел Рашид; в одной руке он держал поднос с пиалами и блюдами со сластями, в другой — огромный медный чайник. Над носиком чайника курился парок.
— Вот, господин. А чайку я того… Вдруг гости захотят?
Оглянувшись и увидев Хасана, он чуть не выронил поднос:
— Простите, светлейший! И вы здесь? Вот чудо-то! Тогда принесу еще вашей любимой нуги.
— Да ты, Рошан, провидец, — проворчал Хасан, когда слуга ушел. — Но как ты знал, что мы будем… придем?
— Очень просто. Я ведь ухожу скоро. Разве могли вы отпустить меня, не попрощавшись?
— И то верно.
Да, прощание… Последнее чаепитие. Марьям торопилась разливать чай. Сгруженные у стен седла придавали комнате походный вид.
Между Рошаном и его гостями пролегла незримая черта. Хасану и Марьям предстояло остаться в Манбидже. Как-то уживаться с Имтисаль, Лямой и Айшей. Править городом. Что-то надо было делать с Исой, сидящим в подземелье. Рошана же ждала дорога.
С жаркими переходами и холодными ночевками. Драками, засадами и приключениями.
— Ну вот, Рошан, — неловко произнес Хасан. — Вот всё и кончилось. А знаешь, я всё равно рад, что так вышло. Я, может, детям буду рассказывать, что видел Защитника Городов.
— И внукам, — улыбаясь добавила Марьям. — У нас будет много внуков.
— Да, и внукам, — лицо правителя сделалось беспокойным. Он рыскал взглядом по комнате, словно ища, что бы сказать такое, чтобы скрыть неловкость. — Рошан! Какой удивительный кувшин! Аллах превеликий, а что в нем?
— Тебе лучше знать. Ведь это ты мне его подарил.
— Я? Не помню. Вернее, помню: я тебе его не дарил.
— Ну, значит, это неправильный кувшин. И мы будем бросать в него кости, объедки и разный мусор. А для начала…
Он поднял с пола принесенный Рашидом чайник. Стянул с горлышка кувшина тряпку и плеснул внутрь кипятка. Стены содрогнулись от дикого вопля.
— Что за чудо. Кричаший кувшин? А ну-ка еще!
— Не надо! — взмолился голос из кувшина. — О Рошан, не убивай меня! Клянусь, я скажу всё!
— Кто ты?
— Я — ассасин, посланец Габриэля. Сжалься, Рошан! У меня не было намерения причинять тебе вред.
— Ассасины в моем дворце? — Хасан нахмурился. — Эй, стража! Немедленно сюда!
— Не торопись, Хасан. Сначала узнаем, что ему надо. — Рошан покачал в руке чайник. — Эй, ассасин! Если не убивать, то зачем ты пришел? — спросил он.
— Габриэль хочет с тобой поговорить. Ты не раз становился на нашем пути. Ты не дал нам захватить город. Ты спасал отверженных, которых ас-Саббах притворил к смерти. Не пора ли закончить это глупое противостояние?
— Что, ассасины так быстро сдаются?
— Нет, но мы могли бы стать союзниками. Религия, которую ты исповедуешь, во многом схожа с нашей. Просто мы подходим к ней с разных сторон.
— Так-так. И чего же хочет Габриэль?
— Он предлагает встретиться в Антиохии. Там вы окажетесь в равных условиях. Франкам нет дела до защитника Городов, и никто не станет на тебя охотиться. Да и моему господину тоже спокойнее. Красивый город, в котором ни у кого не будет преимущества.
— Я согласен. Когда же мы встретимся? И где я найду Габриэля?
— Встреча состоится не позднее чем через неделю. Времени осталось мало. А найти Габриэля просто — он будет ждать тебя в…
Договорить ассасин не успел. В комнату ворвались стражники. Если до того в ней было тесно, как орехам в мешке, то стало, как семечкам в корзинке. Засверкали сабли. Воздух сгустился, словно грозовая туча.
— Где ассасин?! — заорал Сабих. — Я снесу ему голову!
— Стой! — закричал Рошан.
Но было поздно. Меч обрушился на глиняный бок кувшина. Фонтаном разлетелись черепки.
— О Сабих, как ты поторопился! — схватился за голову Хасан. — Как ты поспешил! Шайтан подтолкнул твою руку.
Рошан склонился над трупом ассасина. Как ни страшно было Марьям, но любопытство пересилило. Она заглянула через плечо гебра:
— О Аллах! Это же Зейд!
И действительно: в кувшине прятался лекарь Балака. Удар Сабиха был очень силен. Коротышку пригвоздило к стене, как жука булавкой.
Как же найти Габриэля? Хорошо хоть, теперь Рошан знал, куда отправляться.
Его ждала Антиохия.
МЕЛИСАНДА НА РАЗВЕДКЕ
Из осторожности мессир де Пейн расквартировал рыцарей в северной части города, неподалеку от Собачьих Ворот. Башня Двух Сестер располагалась на юге. Между храмовниками и ассасинами лежал целый город, и это его успокаивало.
Новый дом понравился всем. Гуго даже подумывал, не переехать ли в Антиохию, если дела пойдут совсем плохо. Но больше всех радовался Годфруа: он давно хотел посмотреть на Святое Копье, а церковь Святого Петра находилась всего в нескольких кварталах от храмовничьего жилья.
Утро началось с возвращения блудного брата. Сир де Сент-Аман попытался незаметно прокрасться в свою комнату, но магистр был настороже:
— Эй, Аршамбо, — позвал он.
— Да, мессир.
— В этот раз мы ждали тебя трое суток. Ты выполнил задание?
— С блеском, мессир. Я был скромен и незаметен, как врач святой Варвары.
— И каковы результаты? — Заметив Мелисанду, магистр жестом подозвал ее: — Пойдемте, сударыня, прогуляемся. Думаю, вам тоже интересно будет послушать.
Мелисанда с радостью согласилась. Предложение магистра попахивало приключением. Грех не воспользоваться таким случаем! Два рыцаря и принцесса двинулись в сторону ворот Святого Георгия. Аршамбо начал свой рассказ.
Нужное место он нашел сразу. Побродил вокруг, осмотрелся. Дом, о котором говорил магистр, стоял пуст и заброшен. По всему было видно, что покинули его недавно и в страшной спешке. Аршамбо видел туфлю, потерянную Исааком. Туфля выглядела почти неношеной: лет пять-шесть, не больше. По доброй воле иудей ни за что такую не бросит.
Всё это показалось рыцарю странным. Поэтому вместо того, чтобы вернуться к магистру и доложить результаты, он решил продолжить разведку.
— В доме напротив живет магометаночка, — рассказывал храмовник. — Достойная женщина. Мужа нет, сама восхитительна, как триста ангелочков. Смуглых ангелочков, конечно. И с ней ребенок — проныра и мошенник. Мы с Фатимой довольно близко познакомились.
— Надеюсь, — заметил Гуго, — не настолько близко, чтобы появился второй проныра и мошенник?
— Обижаете, мессир! Я же так, для пользы дела. — Аршамбо надулся.
На самом деле, заметил он, все его старания имели целью возвеличить орден, не более. Христианским женщинам сарацинки в подметки не годятся (он покосился на Мелисанду). И ему, то есть Аршамбо, достаточно свистнуть, как возле него закружится хоровод прекрасных дам. Так что магометанки ему не нужны, и если он общается с Фатимой, то исключительно из деловых соображений.
— Ну-ну, — усмехнулся магистр. — Прости, друг. Никак не хотел тебя обидеть.
Аршамбо успокоился и продолжил рассказ. На самом деле магистр де Пейн был несправедлив к нему. Если закрыть глаза на мартовско-кошачьи замашки Аршамбо, более полезного человека трудно было найти. Он снял дом Фатимы на две недели за смешную цену и предупредил, что в любой момент может вернуться, да не один, а с приятелями. И возможно, среди этих приятелей будет женщина. И очень возможно, что они будут вести себя… мнэ-э… несколько шумно.
— Интересно, — перебила его Мелисанда. — А у мусульман бывают святые?
— Бывают, — озадаченно посмотрел на нее Аршамбо. — Их зовут пророками. К чему это вы, Ваше Высочество?
— Понимаете, сир… Сдать дом проходимцу, которого видишь первый раз в жизни. Не взять денег. Вы ведь, сир Аршамбо, обещали заплатить денька через два, не так ли?
— Три.
— Вот-вот. Согласиться, что на две недели дом превратится в ад, свинарник и кобелярню, вместе взятые. Эта Фатима — святая.
— Вы забываете две вещи, сударыня, — улыбнулся магистр. — Аршамбо дьявольски обаятелен. Этораз.