– Рен, – испуганно сиплю.
Снежинки падают на его лицо, ресницы вздрагивают. С трудом поднимая веки, Рен скашивает в мою сторону глаза.
– Я в порядке, – сдавленно сообщает он.
На его черной футболке чуть ниже правой ключицы появилась дырка, из которой толчками вытекает темная кровь.
– Ты ранен, – мне удается сесть на колени.
Двигаться больно. Голова кружится, небо с землей постоянно норовят поменяться местами.
– Знаю, – пробует подняться с пола беседки Рен, стараясь не облокачиваться на правую сторону. – Надо уходить, – добавляет голосом, лишенным каких-либо эмоций. – За нами скоро придут.
Чувствуя тошноту, я осторожно встаю на ноги и помогаю Рену. Его пошатывает. Прежде чем он теряет равновесие, успеваю подхватить его и пролезть под левым плечом так, чтобы при ходьбе он мог на меня опираться. Для меня все это не проходит бесследно – теперь горечь подбирается к горлу.
– Нужно зажать рану, – замечаю я, пока мы спускаемся с маленькой лестницы беседки.
– Нет времени, – скупо бросает Рен.
Замолкаю, не желая с ним спорить и понимая, что отчасти он прав. Нас в любой момент могут взять на прицел. Остается только добраться до леса и укрыться там. Надеюсь, до этого момента Рен протянет и не истечет кровью.
Проваливаясь в рыхлые сугробы, мы все дальше уходим от домов. В голове настойчиво бьется мысль: «Быстрее, быстрее, мы идем слишком медленно». Страх вгрызается в шею, крепко оплетает по рукам и ногам, мешает сосредоточиться. Все время кажется, будто за спиной раздаются крики погони или, что еще хуже, – палец преследователя дергает курок, и пуля со свистом вырывается из пистолета, мчится к нам, рассекая воздух. Ожидание страшнее пытки. Тяжело ступая, Рен опирается на меня. Кровь из его раны стекает вниз по руке и оставляет на снегу отметины, по которым нас легко найти. Снегопад усиливается, превращаясь в настоящую бурю. Надеюсь, непогода поможет нам скрыться. Расстояние от места заточения увеличивается. И все же по мере приближения к лесу я начинаю еще больше нервничать.
Впереди слышится рев. Я с Реном останавливаюсь, и он указывает на широкий ствол дерева, за которым мы успеваем спрятаться. Недалеко от нас тормозит мотоцикл. С него слезает высокий парень в черном пуховике. Принимается разминать затекшие конечности, потягивается. Рация на его поясе зашипела и выплюнула несколько слов. Недовольно поморщившись, парень отцепил ее от ремня и, нажав на кнопку, заговорил в динамик:
– Я почти на месте. Дальше ехать не могу. Из-за метели ничего не видно.
– У нас ЧП. Заложники сбежали. Мы идем по их следу. Будь осторожен, – донеслось из рации.
– Понял, – лениво отозвался парень, почесывая шею.
Прицепив рацию обратно на пояс, он раздраженно вздохнул.
– Давай поиграем? – шепотом, морщась от боли, проговорил мне на ухо Рен.
Его вкрадчивое дыхание обжигает кожу не хуже ледяного ветра. Предложение поиграть не находит во мне отклика. Скорее я чувствую в нем подвох и поэтому тяну с ответом.
– Я буду приманкой, а ты подкрадись и ударь его.
Примерно что-то такое я и ожидала, но мой голос все же срывается на громкую интонацию:
– Хочешь, чтобы я его убила?
Рен моментально закрывает мне рот ладонью и выглядывает в сторону парня, проверяя, услышал ли он, затем скашивает на меня глаза.
– Именно, мелкая.
Видимо, в моих глазах отразился самый настоящий ужас, потому что лицо Рена перекосилось в раздражении, а затем исказилось гримасой боли. Он ненадолго зажмурился и тяжело сглотнул.
– Слушай, – цедит Рен сквозь зубы, – я не намерен повторять по два раза. Или он, или мы.
Я убрала его руку от своего рта и внимательно посмотрела на него.
– Почему мы не можем просто уйти?
– У него мотоцикл, – несмотря на боль, терпеливо объясняет Рен. – Если мы уйдем пешком, он или другие люди смогут нас догнать.
– Но сейчас буря. Слишком рискованно управлять транспортным средством, когда ничего не видно, – мой голос дрожит.
– Если мы скроемся и затеряемся, что маловероятно, то замерзнем насмерть. А на мотоцикле есть шанс. – Рен прижался к шершавому стволу дерева.