Лишь изредка, отвлекаясь от текста, Катя смотрела на гаснувшие над равниной огни и снова тосковала по дому и себе прежней.
В один из таких вечеров Катя, вернувшись с занятий, сняла с шеи луноскоп и, задумавшись, смотрела в окно, наблюдая, как неторопливо уходят за горизонт какие-то небольшие сине-голубые шары, которые она прежде не замечала. В наступающих сумерках толком было не разобрать, что это, – может, транспорт какой, может, что-то еще. Прильнув к окну, посмотрела ввысь: шары выскальзывали из круглых отверстий в стенах дворца. «Донесения?» – предположила Катя и снова вздохнула: сколько ей еще предстояло узнать об этом мире.
Луноскоп в ее руках моргнул, привлекая внимание. В выброшенном им голубом луче показалась закутанная в плащ фигура. Она стремительно двигалась по галерее – изображение то и дело выхватывало знакомые карты и очертания колонн. Сердце подпрыгнуло в груди, упало в ноги: отец? Человек в луноскопе посмотрел на Катю в упор – и сомнений не осталось.
– Подойди в мамину комнату, – сказал Велес, исчезая в светлой дымке.
Катя быстро спрыгнула с подоконника, оправила синее ученическое платье и выскочила из комнаты, на ходу приводя его в порядок. Крепче завязала узелок на пояске, поправила манжеты. Пригладила растрепавшиеся за день косички. Уже подбегая к нефритовой галерее, застегнула верхнюю пуговицу.
Запыхавшись не столько от бега, сколько от волнения, остановилась перед дверью в покои матери.
Шумно выдохнув, постучала.
Дверь легко подалась, распахнулась от прикосновения, будто и не была заперта. Катя, помедлив, шагнула внутрь.
Мамина спальня была вся перламутрово-золотая, светлая и воздушная. Огромные круглые окна занавешены бежево-золотистыми шторами, сейчас плотно задернутыми; по стенам, будто предрассветные лучи, расползлись блики от большого напольного зеркала. Катя была уверена, что мама вышла из него.
– Солнышко, я думала, ты уже спишь, – Мирослава протянула к ней руки, крепко сжала ее пальцы и притянула дочь к себе. Посмотрела пристально. – Выглядишь уставшей. Скажу Митру, чтобы не мучил тебя так.
– Нет, что ты, – Катя мотнула головой, быстро обняла маму, вдохнула знакомое тепло. – Не надо ничего говорить, все хорошо.
О, какое счастье: она будто с головой под теплый душ встала, так спокойно и радостно стало на душе. Она уткнулась, как котенок, в плечо матери и замерла. Мама все так же пахла фиалками и корицей. Ее мягкие и нежные руки медленно скользнули по Катиным волосам, плотнее сомкнувшись за спиной. Время остановилось.
Катя с удовольствием отметила: нет, ничего не изменилось, мама всё та же.
За спиной послышался шум приближающихся шагов, скрипнула дверь, вздрогнула от небрежного толчка и распахнулась. В комнату вошел отец. Катя не без сожаления оторвала лицо от маминой груди, оправила платье.
Мама тревожно вздохнула, опустилась в кресло. Перевела взгляд на Велеса.
– Что скажешь? – спросила отца.
Тот устроился в кресле напротив, откинулся на спинку. Он выглядел суровым и расстроенным.
– У нас двадцать четыре часа до официального ультиматума. Византийский император потребовал Залог власти.
При этих словах Мирослава ахнула, быстро посмотрела на Катю.
– По какому праву?
– Они перехватили Перуновы щиты, – он озадаченно посмотрел на жену. – Либо мы ответим на ультиматум Залогом власти, либо начнется война.
Они перевели взгляды на Катю – та до сих пор стояла посреди комнаты и, силясь понять, о чем говорили родители, неловко скручивала конец пояска. Велес посмотрел на нее придирчиво и цепко.
– Что ж, дочь, видно, придется воспользоваться твоим предложением. У нас крайне мало времени и еще меньше ресурсов, но нам нужны мои записки. Если еще и они попадут в руки Флавия, то, считай… Наша битва проиграна не начавшись.
Мирослава покачала головой:
– Лушенька, ты торопишься. Перуновы щиты можно попробовать истребовать, возобновим переговоры, немного потянем время. Нет нужды вмешивать Катю.
Отец посмотрел на нее строго:
– Олег Велидарь передал мне кое-какие бумаги. Сиамский вор подослан Флавием. И войну нам не объявили только потому, что мои дневники еще не попали в руки греков.
– Хочешь сказать…
– Да. Вор где-то потерялся, это очевидно. Возможно, его спугнули посланные мною стражники. Или он потерял способ вернуться. Не исключено, что у него изначально были свои планы и своя игра, о которой и Флавий не ведает. Может, есть еще какие-то причины. Мы не знаем наверняка, но, скорее всего, вор во что бы то ни стало будет пытаться попасть к императору Флавию, чтобы передать украденное. – Сказав это, он снова перевел взгляд на Катю: – Тебе придется пройти его путем и вернуть мне дневники. Наш давний спор с Византией обострился.