Потом проговорил в коммуникатор:
— Переведите звонок на пульт связи орудийного отсека.
Джон подошел к пульту связи, находившемуся около входа, нервно оглядываясь через плечо на прямую спину генерала.
— Привет, дорогая.
Он повернулся, увидел Анну в номере отеля.
— Что–то не так?
— Я не могу сейчас разговаривать.
Генерал что–то обсуждал со своей помощницей.
— Просто мне не по себе из–за того, что вчера ты выглядел таким виноватым…
Теперь генерал повернулся к Россу, что–то говоря.
— …решила принять предложение доктора Чанга, участвовать в качестве научного офицера в экспедиции к Пределу. Это займет шесть месяцев.
Джон снова повернулся к Анне.
— Ты улетаешь?
— Это потрясающая возможность. Ты и не заметишь моего отсутствия.
Он чувствовал, будто гонит ее.
— Мне так жаль, что у нас ничего не сложилось.
— Все в порядке. Просто время неудачное.
Теперь Росс отвечал генералу. Его гулкий голос заглушал слова Анны.
— Послушай, давай поговорим об этом в другой раз. У меня тут генерал, и вообще… у меня куча проблем.
— Да. Прости. Я пришлю тебе информацию об экспедиции.
— Отлично.
Росс, поджав губы, стоял перед генералом, пытаясь взглядом что–то передать Джону.
— Мне пора, — он выключил связь и присоединился к генералу.
— Может быть вы, капитан Шеридан, объясните мне, что это за учения? — сказал Лохшманан подчеркнуто формально. — От вашего офицера, кажется, не добьешься ясного ответа.
Джон сложил руки за спиной. На данный момент он в любом случае не хотел предавать огласке то, что произошло между ним и Россом.
— Стандартная отработка действий при объявлении боевой тревоги, сэр.
Пока генерал молчал, Джон умудрился придать своему лицу приятное выражение.
— Ясно, — наконец сказал генерал. — Я проверил, как идет обновление ваших систем. Техники должны уложиться в три дня. Я ожидаю, что к этому времени ваша команда будет способна принять участие в маневрах.
— Да, сэр!
Три дня на то, чтобы разгрести авгиевы конюшни под названием „Агамемнон”.
Он слышал, что эти маневры будут той еще работенкой.
— Надеюсь, дома все в порядке?
Джон на мгновение закрыл глаза. Лохшманан был лощеным генералом. Разговаривать с Анной во время учебной боевой тревоги выглядело верхом непрофессионализма.
— Да, сэр.
— Рад это слышать. Не будете ли любезны проводить меня в инженерный отсек? Я дам вам инструкции относительно обновления системы.
Джон повернулся к Россу.
— Мы закончим нашу дискуссию позже, лейтенант.
— Есть, сэр! — прогрохотал Росс.
Лишь после того, как Джон вместе с генералом покинул орудийный отсек, мечтая о том, чтобы Корчоран не принимал звонка от Анны, чтобы она выбрала для этого другое время, он вспомнил, что забыл сказать ей о том, что любит ее.
Ну что ж, он скажет это в другой раз.
Глава 6
Во второй половине дня, перед началом совещания, Анна встретилась с доктором Чангом на борту „Икара”. Его транспорт прибыл раньше, чем ожидалось, и Анна пропустила его на таможне, наткнувшись вместо него на Фаворито и Рейзера, называвших себя богами больших раскопок. Они были поглощены организацией празднования гигмосианского нового года: в виде настоящей гигмосианской церемонии, со статуей их древесной богини нового года, достоверно изображенной Петраки — с рогами на носу и церемониальными двойными подбородками.
Фаворито и Рейзер так много времени провели вместе в ограниченном пространстве, что на самом деле стали походить друг на друга. Хотя Фаворито был европейцем, а Рейзер — негром, головы обоих украшали лысины, оставшиеся волосы были собраны сзади в хвост, оба носили очки для чтения, поднятые на лоб, оба щеголяли лохматыми бородами, которые часто были усеяны крошками, и носили на поясе ноутбуки. То были настоящие „нерды”, но „нерды”–археологи, что роднило их между собой. Как только они прекращали работать, сразу же между ними возобновлялся обмен анекдотами и колкостями. Приятно было хоть чуть–чуть расслабиться с ними. Анна показала им отель „Империал”, где они должны были провести в роскоши следующие восемь дней перед тем, как перебраться в аскетичные и тесные каюты на „Икаре”. По сравнению с отелем „Икар” выглядел вполне сносно.
Ожидая, когда они устроятся в своих номерах, Анна вызвала архив журнала „Archeology Quarterly” и прочитала статью Мордена. Конкретная и точная, посвященная только вопросу анфранского заклинания любви, статья была самым ярким образчиком лингвистического исследования, которое приходилось читать Анне. Морден был прав: фраза означала „любовь, что не признает границ”.
Анна всегда полагала, что смысл заклинания был таков: не зная границ, любовь способна преодолеть любые препятствия. Но теперь, если верить этим словам, выходило, что любовь не терпит никаких преград. Это была более агрессивная философия, требующая от своих приверженцев более решительных действий. Анне задала себе вопрос, позволит ли она преградам встать между ней и Джоном. Ей не верилось в это: Анна никогда не считала, что карьера и время, проведенное порознь, могут стать преградой для их любви. Тем не менее, прошло больше года с тех пор, когда они провели вместе хоть несколько дней. И сейчас предстоит еще, по крайней мере, шестимесячная разлука. Если она действительно хочет встретиться с ним, то должна сдвинуть небо и землю, лишь бы увидеть его. Эта мысль ее встревожила. И, тем не менее, здесь не было ничего похожего на то, с чем столкнулся Морден. Его жена и дочь погибли. Эту преграду он не в силах преодолеть.
К тому времени, когда Анна проводила Фаворито и Рейзера к лифту и направилась вместе с ними к „Икару”, находившемуся на центральной посадочной площадке станции Прима, до предполагаемого совещания оставалось всего несколько минут. Анна нашла доктора Чанга в рубке, поглощенного разговором с капитаном Идальго. Как только Анна подошла, Чанг обернулся. Он уже переоделся в свою полевую форму цвета хаки и ботинки.
— Похоже, что вы с капитаном Идальго отлично подготовили корабль, — Чанг, казалось, излучал энергию. Вероятно, возможность вырваться из штаб–квартиры корпорации и избавиться от шелкового галстука подняла ему настроение.
— Капитан мне очень помог, — сказала Анна.
Говоря по правде, Идальго — невысокий и жилистый мужчина, — отвечал на ее вопросы, но сам вряд ли проявлял инициативу. Его философия, особенно когда дело касалось археологов, заключалась в том, чтобы говорить только тогда, когда тебя спрашивают. Философия, которой он продолжал придерживаться и сейчас.
— Погружено более половины нашего оборудования, — доложила Анна, — остальное доставят в течение нескольких дней. Все системы корабля готовы к полету. Сборы, если не торопиться, завершатся через два дня. Капитан Идальго, мы все еще соблюдаем график?
— Да, доктор, — на лице Идальго было такое выражение, как будто имена всех докторов давно перепутались в его голове, смешавшись в одно общее безымянное „доктор”. Анна сомневалась, что он знал, как ее зовут.
— Доктор Чанг, — сказала она, — было бы великолепно, если бы вы уделили мне минутку до совещания.
Чанг кивнул.
— Извините нас, капитан, — он направился к комнате для совещаний. Анна двигалась на шаг позади по узкому проходу. — Я знаю, что вы собираетесь сказать.
— Не думаю, — ответила Анна. — Полагаю, что Петрович и Стендиш здесь для того, чтобы приглядывать за вами, удостовериться, что вы соблюдаете интересы IPX.
Чанг проницательно улыбнулся.
— Очень хорошо, Шеридан. Вы почти готовы плавать с акулами.
— Я знаю, что присутствие мисс Донн — это плохая новость, и я расстроена, что она занимает место археолога. Но думаю, что мистер Морден может оказаться находкой. Я не знаю, как он попал в нашу команду, и каковы его цели, но он, определенно, знает свое дело. Что вам о нем известно?
— Я даже не виделся с ним. Но на вашем месте в этой экспедиции я бы не доверял никому. Вы заботитесь о людях, Шеридан, а в этом путешествии от этого будут одни проблемы. Я здесь доверяю всего одному человеку — вам.
— А я доверяю вам, — сказала Анна.
— И, быть может, напрасно, — ответил Чанг. — Ведь это я втянул вас в это безумие.
Они вошли в комнату для совещаний, разговоры собравшихся там археологов стихли.
— Если все возьмут свой кофе и булочки и рассядутся, то мы начнем.
Комната для совещаний была кубической формы и едва вмещала в себя прямоугольный стол, пульт связи на одной из стен, а на другой — большой экран и устройство для обработки данных. Но это было лучше, чем на любом другом корабле.
Чанг встал во главе стола, Анна села справа от него. Подняв взгляд на Чанга, она ощутила частицу прежнего благоговения, которое рассеялось с годами. Чанг был похож на того старого лектора, которого она знала по Чикагскому университету: резкие жесты, звучный голос. Как и все они, он знал, что эта находка была крупнейшим открытием в его жизни. Никакие хитросплетения политики не могли этого изменить. Когда новость об их открытии распространится, оно станет выше политики, окажется неподвластным ее воздействию. Слушая план работ экспедиции, Анна чувствовала растущее внутреннее возбуждение. Казалось, вся ее карьера вела именно к этому моменту — открытию абсолютно неизвестной расы, совершенно новой технологии. Рассказав об экспедиции, Чанг обошел вокруг стола и представил каждого члена археологической команды. Рядом с Анной сидели ее друзья — Фаворито, Рейзер и Скотт. Рейзер поднял руки, чтобы подчеркнуть новую короткую стрижку Скотт, а та в ответ дернула его за хвост. В дальнем конце стола находилась Донн с напряженным и решительным лицом. Справа от нее сидел Морден со своей осторожной улыбкой, постукивая пальцами по столу. Рядом с Морденом — Петрович и Стендиш, по мнению Анны, они чрезмерно старались казаться своими. И, напротив Анны, слева от Чанга, сидел Черльзстейн. Для него всегда было важно находиться поближе к главе стола, как будто он боялся, что в противном случае о нем позабудут. Черльзстейн кивал в ответ на все, что говорил доктор Чанг, и при этом его глаза метались от одного к другому, проверяя, поддерживает ли каждый из них своего руководителя.