Коммуникатор Джона пискнул, его захлестнула волна адреналина.
— Шеридан слушает.
— Капитан, это Росс. Боюсь, что мы задержимся. Поврежденная секция лазерной трубы оказалась гораздо обширнее, чем я думал. Оптика — вещь деликатная. Я не разберусь с этим до тех пор, пока мы не снимем всю секцию вокруг главного зеркала. Нам придется снять очень большую секцию. А потом все это придется устанавливать заново и выравнивать.
— Сколько на это понадобится времени?
— Капитан, мне понадобятся еще помощники. Работа тонкая. Канониры не обладают должной квалификацией.
Джону не хотелось думать о том, что придется отправить туда Уотли или Спано. Если кто–нибудь из них был замешан в саботаже, то система лазеров никогда не будет вовремя исправлена, к тому же, они могут быть опасны для Росса и других членов экипажа.
— Если у вас не будет помощников, сколько времени займет этот ремонт?
— Еще девять часов, сэр. Извините.
— А если я пришлю к вам Уотли?
— Ну, часов шесть.
Джон сжал губы.
— А если я пришлю к вам и Уотли и Спано?
— Возможно, часа три.
Вот оно. Единственный шанс завершить ремонт вовремя — это довериться двум людям, которые наверняка организовали диверсию.
— Я свяжусь с вами, Росс. Оставайтесь на связи.
— Есть, сэр.
Джон постучал пальцами по столу. Инстинкт подсказывал ему, что ни Уотли, ни Спано не были замешаны в этом саботаже. Тем не менее, логика настаивала на обратном. Никаких свидетельств того, что кто–либо из офицеров–артиллеристов был замешан в этом деле, не было, но они были единственными, кто обладал необходимыми навыками… Джон поискал среди докладов информацию, которую он запрашивал: данные обо всех членах экипажа, проходивших подготовку в качестве артиллеристов.
Его коммуникатор снова пискнул.
— Шеридан на связи.
— Капитан, лейтенант Спано просит разрешения поговорить с вами.
Не одно, так другое. Джон отбросил рапорты на стол.
— Он сказал, что ему надо?
— Сэр, он сказал, что у него есть какая–то информация.
— Давайте его сюда, — он не смог найти нужный отчет, поэтому принялся снова копаться в куче бумаг.
— Капитан, я подумал над тем, что вы сказали, и о некоторых вещах, что мне говорил лейтенант Росс, — его голос сейчас не походил на голос Спано. Даже слово „капитан” было произнесено с уважением. Неужто пребывание на гауптвахте с перспективой угодить под трибунал заставило его одуматься и подвигло на доброе дело? — Вы правы. Моя небрежность подвергла наш корабль опасности и поставила под удар наше задание. Я буду рад помочь, капитан. Вы спрашивали, есть ли у меня информация? Полагаю, что у меня кое–что для вас есть.
Джон перерыл кучу рапортов, но, тем не менее, так и не нашел нужный.
— Перейдем к делу, лейтенант. У нас мало времени.
— Я подумал о том, не стоит ли вам поискать офицеров, ранее служивших в артиллерии?
Джон положил всю кипу на стол: информация, которую он искал, исчезла. В его голове появилась догадка.
— Лейтенант, у вас на уме есть что–то более конкретное?
На другом конце связи было тихо.
— Капитан, в самом начале своей карьеры коммандер Корчоран служил офицером–артиллеристом.
У Джона возникли смутные воспоминания о том, что он читал об этом в личном деле Корчорана, хотя это было в самом начале его карьеры, и Джон уже успел об этом забыть. Данные о членах экипажа, ранее бывших артиллеристами, затребованные им у Корчорана, исчезли, потому что среди них были бы данные и о нем самом.
— Благодарю вас, лейтенант.
Джон выключил коммуникатор, а потом активировал его снова.
— Коммандер Корчоран.
Тот отозвался почти мгновенно:
— Корчоран слушает.
— Коммандер, я не могу найти тот отчет о членах экипажа, ранее проходивших артиллерийскую подготовку, — сказал Шеридан.
— Сэр, он был среди тех рапортов, которые я вам предоставил.
— Да–да, но сейчас его здесь нет. Может, вы немедленно перешлете в мой кабинет еще одну копию?
— Есть, сэр.
Джон выключил коммуникатор, проверил время. Снова просмотрел стопку рапортов, заглянул под стол. Спано мог просто попытаться отвести от себя подозрения. Он мог быть саботажником. Джон намеревался послать Корчорана на помощь Россу. С тех пор, как Джон принял командование, Корчоран проявил себя компетентным офицером.
Но сейчас и инстинкт и логика говорили ему одно и то же. Корхоран всегда был исполнителен, внимателен, готов к сотрудничеству. Но в решении дисциплинарных проблем на борту от него было мало помощи. Джону пришлось заниматься тем, что должен был бы делать Корчоран. И еще было это характерное для Корчорана нарушение инструкции: он принял звонок Анны во время объявленной на корабле боевой тревоги в присутствии генерала. Это была мелочь, незначительная деталь, но сейчас она внезапно показалась очень важной. Возможно, по каким–то причинам, Корчоран хотел, чтобы он провалился? А гибель Вавилона 5 была бы потрясающим провалом.
Джон полагал, что причиной диверсии была симпатия к Земной Гвардии. Но, возможно, мотивы были личными, более конкретными. Корчоран не получал повышения в течение четырех лет. Будучи коммандером у Беста, он оставался бы в этой должности до конца своих дней. Вероятно, когда Беста „повысили”, Корчоран ожидал, что командование „Агамемноном” перейдет к нему. Но вместо этого ему прислали нового капитана.
Мысли Джона вернулись к „повышению” Беста — ему было мало об этом известно. Бест допустил серьезную ошибку. Инструкция требует, чтобы перед открытием точки перехода все порты были закрыты. Бест этого не сделал, и его небрежность подвергла опасности корабль и команду. Проверка портов была мерой предосторожности, как и многие другие требования инструкции. Но проверка портов должна производиться в первую очередь. Джон предположил, и у него были для этого веские причины, что порты двигателей были оставлены открытыми из–за некомпетентности или небрежности некоторых членов экипажа Беста. Но что, если их оставили открытыми умышленно? Что, если это сделал кто–то, кто знал, что Бест не станет перед прыжком проверять порты? Рискованная игра, но, возможно, риск был приемлем для человека, достаточно отчаянного для того, чтобы попытать счастья. Джон слышал о полудюжине подобных инцидентов, случавшихся во время открытия зон перехода: хотя они порождали опасные эффекты перемещения и причиняли кораблям серьезные повреждения, но, все же, ни один из них не погиб. Ошибка была бы достаточно значительной, чтобы ее нельзя было проигнорировать, но, почти наверняка, не фатальной.
Джон дал Корчорану пять минут, десять. Отчет не был прислан.
Джон связался с гауптвахтой.
— Я хочу, чтобы вы немедленно освободили лейтенанта Спано. Скажите ему, чтобы надевал скафандр и вместе с лейтенантом Уотли лез в трубу лазера. Затем я хочу, чтобы вы нашли и задержали коммандера Корчорана. Это для вас задание первоочередной важности.
— Есть, сэр.
Джон опустил руки на колени и сложил кисти вместе. Он чувствовал, что принял верное решение. Но, если он ошибся, они не смогут остановить крейсер Земной Гвардии, и Вавилон 5 будет уничтожен вместе со всеми людьми, находящимися на станции.
Анна стояла, направив на Донн свет фонаря, сверкающий белый скафандр которой ярко выделялся на фоне тьмы. Движения Донн, пробиравшейся по камням, рассыпанным по полу пещеры, были неуверенными. Луч света блеснул на PPG, зажатом в правой руке Донн, который был нацелен на Мордена. Анна перевела на него взгляд, продолжая удерживать луч света на Донн. PPG Мордена ходил из стороны в сторону, но явно был нацелен на Донн. Его правая рука была обожжена выстрелом из PPG. Кожа, кровь, мышцы, сухожилия — все это спеклось в единую черную массу. Морден вовсе не хотел стрелять в Анну. Он пытался защитить их от Донн.
— Он спрятал два найденных вами артефакта, — сказала Донн. — К счастью, я их нашла.
Ее голос был низким и напряженным. Анна ощущала это напряжение в ее речи.
Когда Морден поднял на нее взгляд, его осторожная улыбка погасла.
— Я знал, что, если Донн добьется своего, Космофлоту не видать ни одного артефакта с этих раскопок, как своих ушей. Мне надо было отстаивать наши интересы.
Из–за того, что Донн включила коммуникатор, его голос странно двоился. Анна слышала его слова не только в коммуникаторе, но и сквозь маску.
— Вам, нормалам, всегда хотелось получить оружие против нас, телепатов, — сказала Донн.