Демоница охнула, но потом сообразила и зажала рот ладонью.
— Маленькие могут удалиться! — мой взгляд, кажется, должен обращать в камень, — А ты, Вяземский, ещё хочешь играть со мной в такие игры? Или хочешь пощекотать свои нервы и посмотреть на настоящую силу тени?
Мирон спокойно подошёл ко мне, если не приглядываться, то даже не заметно, что прихрамывает.
— Я хочу играть с тобой в любые игры, — и взгляд такой спокойный, даже нежный, — Лисса, — ладонь замирает на полпути к моему лицу, — Не отталкивай меня. Вместе мы со всем справимся. Твоя сила не в тени, и даже, не в ритуалах жриц. В тебе есть магия. Когда ты мне поверишь?
— Ребята, — подала голос Инга.
— Выйди! — рявкнули мы почему-то одновременно.
Демоница вздрогнула, а потом обиженно надула щеки.
— Это важно! — возмутилась девушка.
Ещё чуть-чуть и заплачет. И почему я не оставила её в той деревне?
— Потом! — Мир рычит на нее, бросая гневные взгляды.
Демоница недовольно сопит, но все же растворяется, покидая комнату.
— Так что? — мужчина опять подходит вплотную, рискуя отлететь к стене.
— Не смей! — говорю это, и сама не верю в эти слова.
В голове полная неразбериха. Чего я хочу? Что должна делать? Меня всегда учили руководствоваться долгом, а не слушать собственные желания.
— Алиса!
— Нет! — это имя острым ножом разрезает кокон, в котором прячутся мои чувства.
Паутина расползается под натиском холодного металла, выпуская на волю совсем другую личность. Сколько лет ко мне так не обращались? Трудно вспомнить. Но все это время, где-то в глубине беспристрастной жрицы теней, пряталась юная Алиса. Удивительно, что она до сих пор жива.
— Да! — маг наступает как огромный удав.
— Мирон! — мне тяжело даётся сохранять остатки самообладания, хотя вернее будет сказать, собирать его из останков.
— Успокойся!
— Я тебя убью! — между нами всего несколько шагов.
— Не сможешь! — скользящие движение навстречу.
— Спорим?! — моя рука так и замерла, не нанеся удара.
Мы совсем близко, дыхание сбито. Что я делаю? Что он делает? Кровь стучит в висках, сердце отчаянно рвётся из грудной клетки. Все, чего мне хочется, это прижаться к его обнаженной груди. Вдохнуть цитрусовый запах. Мирон словно слышит мои мысли, скидывая футболку.
— Нет, — шепчу еле слышно, а сама кладу ладонь на твердую грудь, чтобы почувствовать теплоту кожи, ощутить биение его сердца кончиками пальцев.
— Не усложняй, — он касается губами моего виска, так нежно и невесомо.
Тело тянется к нему, чтобы отдаться этим сильным, чувственным рукам, чтобы ощутить жадные, требовательные губы… А внутренний голос орёт, превышая все возможные законы физики, что нам нельзя поддаваться. Нельзя!
— Нельзя, — шепчу, вяло отстраняясь, но тут же оказываюсь прижата плотнее.
Мирон жадно целует меня, забирая дыхание. Его язык врывается в мой рот, дразня. Руки мужчины ловко и быстро освобождают меня от одежды.
Нельзя! Не смей!
Дыхание щекочет кожу на шее, спускаясь медленно к затвердевшим от холода горошинкам. Горячие губы втягивают внутрь чувствительный сосок. У меня вырывается стон. Даже кажется, что он ехидно улыбается, хотя мои глаза сейчас закрыты.
Нет!
Его рука скользит вниз, поглаживая кожу. Потом Мирон подхватывает разомлевшую меня на руки и несет в душ. Тёплые струи воды обрушиваются на меня. Волосы облепляют лицо, а Мир продолжает неистово целовать мои губы. Он ворует моё дыхание, мою волю, позволяя растворяться в ласках.
Надо собраться. Надо решиться.
Его ладони сжимают мои ягодицы, прижимая плотнее. Через мокрую ткань джинс я чувствую каменную твердость плоти. А потом сама с жадностью начинаю целовать.
Это фиаско, Лисса.
Мирон отзывается на этот шальной поцелуй, стаскивает с меня брюки вместе с бельём, чтобы скользнуть рукой вниз между моих бедер.
Нет. Тень замирает возле, болтающейся на одной петле двери, чтобы через секунду я переместилась туда, оставив мужчине лишь пустоту.
— Алиса! — рычит Мирон, не понимая, моего решения.
— Алиса умерла, — мой голос снова звучит отстраненно, — Много лет назад. Запомни это наконец!
Я подхватываю полотенце, с сожалением отмечая, что нормально помыться не удалось, и иду в свою комнату.
Под дверью на полу, обняв колени руками, сидела недовольная Инга.
— Закончили? — буркнула она.
— Мы и не начинали, — выдохнула я, закатив глаза.
— Ага, — демоница смерила меня скептическим взглядом, — Именно поэтому ты мокрая и в полотенце.
— Отчитаться перед тобой когда и как в душ ходить? — еще она будет меня стыдить.
Девушка печально вздохнула и поднялась на ноги.
— Он хороший.
— Можешь забирать себе, — щедро разрешаю я.
— Мирон отказывается, — сетует в свою очередь демоница.
— И чем мотивирует?
— Что не любит, когда партнерша жрет вовремя секса, — сокрушенно признается она.
Сдержать смех не удалось. Более того, представив с каким лицом говорил эти слова маг, мне стало смешно до слез.
— Что поделаешь, — хрюкнула сквозь хохот.
Инга сначала смотрела возмущённо, но потом поддалась, поймав ту же смешинку.
— Держись за него, — добавила она потом, — Он чудесный.
— Он маг.
— А ты — жрица. Кто ещё выдержит рядом с тобой?
Я нахмурилась, не зная как правильно отреагировать на эти слова.
— Так что ты хотела сообщить тогда? — лучше всего сделать вид, что ничего не поняла.
Инга разом погрустнела.
— Знаешь, — девушка потупила глаза, — Говорят в Соснах жрицы деревню сожгли.
— Зачем? — удивилась я.
— Не знаю. Но говорят никого не осталось.
— А рассказал тогда кто? — час от часу не легче.
Девушка удивленно вскинула брови:
— Не знаю.
— Бред, — мне было сложно поверить в эти россказни, но деревня лежала ровно на пути следования, — Мимо поедем и заглянем.
16
Машина двигалась по трассе, все набирая скорость. Меня раздражает нервная манера вождения мужчины, тем более, что дорога в этом месте извилистая.
— Мирон, — Инга последние тридцать минут произносила его имя с поразительной частотой, — А какое твоё любимое блюдо? А какое у тебя любимое время года?
Смысл разговора я не улавливала, и что-то подсказывает, что маг тоже. Он то и дело пытался поймать мой взгляд в зеркале заднего вида. Тень наблюдала за происходящим, а я делала вид, что сплю. Когда мы садились в машину, Вяземский во всю изображал обиженного. Как же! Какая-то вшивая жрица ему отказала. Удар по мужскому самолюбию оказался фатальным.
В душе пакостно, мысли сбиваются в кучу, а сверху ещё и кошки скребуться. У каждого из нас свое предназначение, и есть ли смысл что-то менять? Выше головы не прыгнешь. Можно, конечно, относится ко всему проще, можно даже прыгать из постели в постель, как это делают суккубы. Вот только, это не моя история.
Демоница перешла в наступление, стараясь как-то «случайно» коснуться Мира. То мифический волос заправит, то по бедру погладит. Хорошо, что руль из рук вырвать не пытается. Маг раздражённо фыркнул, и крутанул регулятор громкости на магнитоле. Я редко слушаю музыку, да и проигрыватели в наше время большая роскошь. Признаться, даже не вспомню, когда видела такие вещи в последний раз. Песня была мне не знакома, но слова трогали душу.
— Мы на линии фронта войны с судьбой, — пел хрипловатый мужской голос.
Он читает мои мысли? Если бы точно не знала об иммунитете жриц к телепатии, то обязательно засомневалась.
— Зачем ты это сделал? — обижено защебетала девушка, — Тебе не нравится со мной разговаривать?
Инга надула губы совсем как маленький ребёнок. Мне даже стало смешно. Мирон заметил мою улыбку в зеркале, и чуть изогнул губы.
— Люблю музыку, — бросил мужчина, зачем-то переключая на следующий трек, — Но ты можешь продолжать.
Суккуб фыркнула и демонстративно скрестила руки на груди. Они хорошо смотрятся вместе. Я буду только рада, если мои попутчики сойдутся. Заодно и мне головной боли убавится.