— Может пора начать просто жить? — демоница садится напротив меня, закинув ногу на ногу.
— Это невозможно, — я делаю глоток горячего, сладкого чая с лимоном, — И ты знаешь почему.
— Что за бред? — фыркает Инга, — Объясни наконец!
Наверное, надо было рассказать раньше.
— Я, — закрываю глаза, ощущая как горячий напиток скатывается по горлу, — Ушла из Цитадели, перед этим грубо пообщавшись с советом и травмировав несколько жриц, входящих в его состав.
Демоница побледнела, явно не зная, что сказать на моё заявление. Понимаю ее, в моем мировосприятии, до недавнего времени, такого не могло существовать.
— Как это возможно? — наконец нашлась девушка.
— У меня не совсем нормальная тень, как оказалось.
— Что теперь будет? — демоница нервно тарабанит пальцами по крышке стола.
— Меня найдут и убьют, — невозмутимо делаю ещё глоток, — И тебя с детьми рядом быть не должно в этот момент. Ты же не бросишь их?
— Нет, конечно! — раздражённо отвечает Инга, — Но, — тщательно подбирает слова, — Уверена, что такой результат неизбежен?
— Да.
В дверь кто-то тихо стучит. Девушка вздрогнула и испуганно на меня посмотрела.
— Нет, — отрицательно качаю головой, — Они не станут стучать в дверь.
Инга машет рукой, чтобы я не вставала.
— Нет, сама открою, мало ли что.
Голова все ещё кружится, поэтому встать получается только с третьей попытки. Демоница скептически наблюдает за моими попытками, но комментировать не начинает. И на том спасибо. Выпускать тень сейчас крайне не разумно, она тоже ранена и слаба. Значит по-старинке посмотрим в глазок.
На лестничной площадке стоит женщина лет сорока пятидесяти в чёрном платье и траурном платке на голове. Какие феи ее сюда принесли?
— Здравствуйте, — говорю, открывая немного дверь, — Что вы хотите?
Женщина мне в руках старый, застиранный носовой платок.
— Можно войти? — в ее глазах стоят застывшие слезы.
— А зачем? — вопросительно изгибаю бровь.
— Я слышала, что здесь живёт жрица, — шепчет она, будто боится, быть услышанной, — Я заплачу. Передайте ей, что заплачу!
Позднюю гостью начинает колотить крупная дрожь. Так, работа сама находит тебя, Лисса. Тень внутри всколыхнулась и заворчала, говоря, что мы не в лучшей форме.
— Проходите, — приваливаюсь к стене, пропуская женщину внутрь.
— Кто там? — Инга высовывается из кухни, — Я только утром полы мыла! — ворчливо сообщает она.
Женщина замирает, испуганно глядя на свои потрепанные сапоги. С них грязными ручейками стекает подтаявший снег. Сама обувь имеет настолько потрепанный вид, что можно предположить, что в них маршировала вся азиатская армия, при чем по очереди.
— Простите, — заикается она, пытаясь их стянуть.
Я укоризненно смотрю на демоницу, подавая гостье новые шерстяные носки.
— Тапочек у нас нет, — развожу руками, тут же с шипением хватаясь за потревоженную рану.
— Простите, — ее голос дрожит, не меньше, чем руки, которые сжали носки, — Спасибо, но мне нужна госпожа Жрица, — последнее слово произносится с большим уважением.
— Это я, — устало отвожу прядь отросших волос за ухо, — Но говорить будет удобнее на кухне.
Инга ворчит, как древняя старуха, но ставит чайник. Присмотревшись, понимаю, что женщина гораздо моложе, чем кажется. Красные заплаканные глаза, морщины, пересекающие лицо и преждевременная седина — все это свидетели многодневной скорби. Меня передергивает, потому что всем нутром ощущаю поганость предстоящей работы. Тень возиться внутри, намекая, что нам лучше отлежаться.
— Что вы хотите? — пододвигаю чай к ней.
Сама же устало откидываюсь на спинку стула. Слабость накатывает волнами, не давая возможности сосредоточиться.
— Мне нужна ваша помощь, — женщина греет пальцы о горячую кружку, — Вы единственная Жрица, которую удалось отыскать в этом городе.
— Какая? — тру лицо, стараясь взбодриться, — Кстати, давно служители Цитадели исчезли из Алерта?
— Месть, — выдыхает шепотом, — Месть за гибель самого дорогого. Сама справиться не могу, но, клянусь, своей жизнью, что найду способ отомстить.
— Не пойдёт, — машу головой.
— Как? — ее начинает опять трясти, — Мне не к кому обратиться! Они убили мою девочку. Вы последняя жрица! Неужели эта проклятая Цитадель не поможет мне?!
Инга фыркает, расставляя посуду. Ей не нравится происходящее. Суккуб неожиданно возжелала спокойной жизни в семейном кругу, благо поклонники способны обеспечить безбедное существование и нас и детей.
— Кто? Рассказывайте подробно, иначе у меня голова лопнет, — в глаза как будто песка насыпали.
— Маг, он маг, — глаза лихорадочно блестят, — Полиция покрывает их. Уже год прошёл! А он на свободе!
Чашка высказывает из дрожащих рук и падает на пол. Керамика не выдерживает встречи с кафельным полом и с жалобным «дзынь» рассыпается на осколки.
— Так! — встаю из-за стола, — Теперь все от начала и до конца. И в мельчайших подробностях.
***
— Что думаешь? — время уже перевалило за полночь, а мы с Ингой все сидим на кухне.
— История ужасная, — она передергивает плечами, — Но ты уверена, что стоит в это лезть?
Вопрос риторический. Денег с этой дамы брать я однозначно не буду. У нее они действительно последние. Она положила весь остаток своей жизни на алтарь мести. Расклад поганый, как накрути.
— Нельзя оставлять преступление безнаказанным, — на автопилоте двигаю ложкой в пустой чашке.
Чай давно кончился, но желание чем-то занять руки осталось.
— А если он сильнее тебя? — Инга отбирает посуду, с укоризненным видом, ставя её в раковину, — Или того хуже! Вдруг женщина врет. Разум от горя помутился. Бывает же такое.
— Бывает, — тянуть за кусочком рафинада, — Надо выяснить, что здесь правда, а что — художественный вымысел.
— Лисса, — голос демоницы звучит испуганно, — Может не надо светиться? Цитадель…
— Инга, — улыбаюсь ей широко и открыто, — Пока у меня есть время, надо его использовать.
Первые лучи зимнего солнца показались ближе к обеду. Серые низкие тучи кое-где расступились, чтобы поманить прохожих светом. Маги регулярно пытались править погоду, из-за чего летние снега и зимние грозы были обычным делом. Чаще же просто снег сменялся солнцем, а дождь пургой втечение пары минут. Нестабильность приморского климата, помноженная на вмешательство магии выдавала непредсказуемый результат. Единственные, кто владел виртуозно погодной магией были фейри. Но остроухие хранят свои знание, не раскрывая их, даже под страхом обрезки ушей. Самое удивительное, что мужчина-эльф скорее согласиться лишиться своего мужского естества, чем ушей. На мой взгляд, крайне не рациональные приоритеты.
Голова раскалывается на две независимые половины, а по ощущениям, они ещё и раскатятся в разные стороны при более глубоком вдохе. На всякий случай дышу медленно и осторожно, мало ли. К тому же, боль в плече так ощущается меньше. Надо бы отлежаться пару дней, но сегодня назначена встреча с Тамарой, так зовут заказчицу. Надеюсь тень сможет выяснить правдивость информации.
Аккуратно встаю с постели, босые ступни немного прилипают к полу. Он ледяной, будто идёшь по снегу, но это бодрит. Заворачиваю в ванную, чтобы умыться. Инга шуршит чем-то на кухне, оттуда же доносятся детские голоса. Я чувствую себя настолько чужеродно в этой семейной идиллии, что хочется завыть в голос. Наверное, каждая девочка мечтает о большой семье, чтобы по утрам печь блинчики доя детей, Алиса мечтала. Закусываю губу, чтобы привести себя в чувства. Вдох-выдох. Это не моя жизнь, моей давно нет.
Отражение в зеркале не радует — бледно-зеленая кожа, чёрные круги под глазами и резко очерченные скулы. Кажется Инга права — нужно начинать есть, может быть даже спать. Это определённо будет полезно. Но есть ещё одна деталь, которая не даёт покоя последнее время. Моя внешность начала меняться, и я не могу определиться хороший это знак или нет. Отросшие корни волос имели тёмный, почти чёрный цвет, не имея ничего общего с привычной сединой или родным оттенком, в глазах же вообще появился льдистый голубоватый оттенок.