Если бы был папа, все было бы еще ничего. Нет, все было бы просто отлично. Но папа… Вера помнит, как это случилось — через два года после случая с мясорубкой. Она уже ходила в четвертый класс. Папа какое-то время не пил, а тут вдруг опять «развязал». Что-то такое было… Какой-то скандал. Сути Вера не понимала, знала только, что случилась какая-то неприятность. Время наглухо закрыло от нее подробности.
И вот ночью пришли в дом чужие люди… Нет, не только чужие, были папины друзья, она их знала. Но были и чужие, была милиция… От страха Вере показалось, что их очень много, они заполнили всю столовую. Мама стояла перед ними в халате, наброшенном на ночную рубашку, в тапочках на босу ногу. Сама Вера в одной рубашке и босиком пряталась за дверью, подглядывала в щелку. А Лора — к тому времени она уже года два была Лорой! — так и не встала, хотя за окном гремела гроза. Так и проспала до самого утра. Нет, это она только потом сказала, будто проспала и ничего не слышала. На самом деле ее не было дома, она улизнула тайком еще вечером, до начала грозы. Явилась утром, приложила палец к губам: молчи, мол.
— Папа умер, — сказала Вера чужими, непослушными губами.
— Да ты чего? Не гони, — не поверила Лора. — Чего, правда, что ль?
Вера не стала ей ничего рассказывать. Не до того было.
Папа ночью на машине поехал зачем-то в Адлер. Это было весной, в конце апреля. Шел сильный дождь с градом. Папа не справился с управлением и не вписался в поворот на горной дороге. Пока военный рассказывал об этом маме, Вера стояла и слушала. С ней творилось что-то странное. Она не ощущала холода, хотя стояла босыми ногами на голом полу. Все ее тело вдруг стало чужим. Она словно отделилась от себя и наблюдала со стороны.
Вроде бы все осталось прежним, а папы больше нет… Как это может быть? Она не понимала. Слез не было, но с каждой минутой ей становилось все хуже и хуже, странное состояние раздвоенности мучило ее. Ей было не больно, а… дурно.
Она сама не заметила, как повалилась на пол в дверях, зато ее заметили люди. Очнулась она на руках у капитана, одного из папиных друзей. Ее усадили на диван, закутали в одеяло, попросили маму принести ей горячего чаю, и мама послушалась, молча ушла на кухню…
Но Вера видела, что все они стараются не встречаться с ней взглядом, отводят глаза. Когда чай был выпит, мама велела ей возвращаться к себе и ложиться обратно в постель. На следующий день ей разрешили не ходить в школу, но от этого стало только хуже. Вера слонялась по дому, не зная, чем себя занять, и у нее то и дело возникало то же странное чувство, словно она наблюдает за происходящим со стороны, вне собственного тела. Голова кружилась, она боялась снова потерять сознание.
Потом ей опять разрешили не ходить в школу в день похорон, но в тот день все было совсем по-другому. Простуженное небо откашливалось громом где-то вдалеке, но дождь перестал, вышло солнце, хотя над головой еще клубились грозовые тучи цвета пушечной стали. Освещенные с одного боку, они блестели на солнце и казались нарядными. А рядом — чистая голубизна.
Солдаты в парадной форме палили из ружей, вокруг гроба, засыпанного цветами, было очень много моряков. Все стояли с непокрытыми головами, держа бескозырки на отлете. Мама и Лора были в черном, а Вера — в своем коричневом форменном платье с черным фартуком. Когда отгремел салют, гроб опустили в яму. В нее страшно было заглянуть, но все стали бросать в нее цветы и комья земли. И ей, Вере, тоже велели бросить: комок земли и два белых тюльпана…
Папу закопали. Это называлось «похоронили». Вера так и не увидела его после смерти, гроб был закрытый. В голове вертелись обрывки разговоров… Непонятных… Страшных… «Бензобак взорвался…» «Еле опознали…» «Машина его, но…» «Опознавали по зубам…» А папе было всего пятьдесят два. Лишь много позже Вера поняла, как это мало.
— Папа, а что такое «отродье»?
Папа погиб, когда Вере было десять. После его смерти она начала втайне мечтать о побеге из дома. Нет, она не строила никаких наивных планов о том, как уйдет с узелком куда глаза глядят, не сушила сухарей в дорогу. В самом существенном, в том, что касалось тайной женской жизни и интересов, Вера долго оставалась девчонкой, но вот в житейских делах ухитрилась повзрослеть очень рано. Ей хотелось уехать. Поскорей вырасти и уехать учиться в Москву.