Дракончик прислушался к своему сердцу.
– Почему-то я больше совсем не сержусь. Сердился поначалу, но сейчас мне вдруг сделалось как-то покойно. Наверное, потому, что решение можно пока не принимать.
Они погуляли еще немного и вернулись туда, откуда начали. Аврора мягко тронула Зигфрида за плечо.
– Я кое-что должна тебе вернуть…
– Моя тетрадь! – воскликнул Зигфрид, увидев в ее руках книжицу со своими стихами. Ту самую, что он пожертвовал на площади. – Вы… Вы сохранили ее!
– Да, и прочла не один раз. Возьми, здесь еще осталась пара пустых страниц!
– Спасибо, леди Тень! То есть, Аврора… – восторженно прошептал Зигфрид, но, едва тетрадка оказалась в его лапах, стыдливо потупил взор. – Но мне больше не понадобятся эти страницы…
– Почему же, – удивилась Тень.
– Я больше не пишу стихов, – сказал Зигфрид.
Тень посмотрела на него серьезно, даже сердито – ей требовалось объяснение.
– Они выходили очень уж неказистыми, – пояснил Зигфрид. – Если мне было грустно, стихи передавали мою грусть лишь наполовину, а если я хотел чем-нибудь восхититься, то мне не удавалось ухватить и малой толики своего восхищения. Что бы я ни описывал, мое слово всегда было недостойно моего чувства, увы!
– Зато это твое слово, Зигфрид, – пожурила его Аврора. – Многие даже не замечают того, что волнует тебя. Слова обязательно найдутся, если ты будешь усердней искать. Ты еще очень молод – не думай, что перо покорится тебе с первой попытки. Но если не пробовать его укротить, оно так и останется необузданным, чужим. Открой последнюю страницу, – попросила она.
Зигфрид послушно пролистал тетрадь до конца. Там, к его удивлению, было записано его последнее стихотворение – то самое, которое он сочинил вечером в замке Черноделе. Но под его собственной строфой было три новых, выведенных аккуратным женским почерком.
– Я дописала это стихотворение вместе с тобой, – улыбнулась Аврора. – Там, откуда мы с Камиллой родом, среди близких людей принято писать стихи друг другу в альбомы. Давай будем думать, что я удостоилась чести написать тебе в альбом, друг. Надеюсь, моя тетрадь тоже когда-нибудь будет украшена твоей рифмой. Такой, который ты сам останешься доволен.
Зигфрид опустил глаза на страницу:
Часов беспощаден изменчивый ход,
Минута за днями плетется.
И медленно вялый вершит оборот
Стрела, что секундной зовется.
Нам кажется вечной пустая тоска,
Ей в пыль суждено обратиться -
Настанет другая, шальная пора,
И время вперед устремится,
Польется весенним беспечным ручьем,
Низвергнется прочь водопадом,
Иссякнет последним вечерним лучом,
C небес упадет буйным градом/
Так пусть в этот редкий, мерцающий миг,
Сквозь зарево беглого счастья
Узришь ты заветный и любящий лик
В секунду немого безвластья
– Мне кажется, что я вижу ее… Красоту. Вы ухватили ее, – сказал наконец Зигфрид.
– Я надеюсь на это,– вздохнула Аврора.
Они вернулись на скамью и стали смотреть, как волны шелестят о скалистый берег.