Он глубоко вздохнул, пытаясь выбросить из головы мысли о драконе. — Мы посмотрим насчет того, чтобы ты получил другую корову. Одна из Рыжих Лохматок вот-вот отелится; может, я смогу разрешить тебе взять пару от них. Кливи пишет, что рыжие коровы дают более полезное молоко, то есть это лучше для масла, но я никогда не измерял — но пока это лучшее, что я могу сделать. Мы потолкуем об этом, когда я вернусь.
Если я вернусь.
Браун исчез на лестнице башни.
Дженни, ты нужна мне.
Позади него часы отбили час, среди большого парада механических львов, слонов, трубачей и летающих лебедей. Луна сменила фазу, и появилось аллегорическое изображение — Добро, наносящее золотым молотом тяжелые удары Злу. Джон наблюдал за представлением со своим обычным серьезным удовольствием, а затем встал и посмотрел на водяные часы, что тихо журчали в углу кабинета.
Ничего похожего.
С сожалением тряхнув головой, он спустился по ступеням башни.
Он пересек кухню, где Дилли, Роуэн и Джейн теснились вокруг Дика Брауна, причитая над несколькими его синяками и занимая рассказами о том, что случилось с Недом Вули:
— Он был 100 футов длиной, и дышал зеленым огнем…
Ян был на старом дворе у сараев, свет огня под котлами отражался в поту, что покрывал его голые руки. Рыжевато-коричневый свет лизал красные и черные банки Дженни с ядом, тщательно заткнутые и расположенные вдоль стены, чтобы никто и ничто не могло их опрокинуть, разбить или залезть внутрь. Испарения обожгли Джону глаза. Все это было повторением сцены трехнедельной давности.
Он надеялся, что эта чертова дрянь заработает.
— Отец. — Мальчик отложил свою палку для размешивания и направился по разбитому и заросшему сорняками полу к нему. Маффл и Ардик сбросили тюки шерсти и пошли за своими штанами, сапогами и вязаными фуфайками, которые они, подобно Яну, сняли в жару, покрытые потом, как и Ян. — Это гонец не …?
— Дик Браун. Это на его ферму напали.
— Дьявол всех побери, — сказал Маффл. Он завязал ремень под комком мышц своего необъятного живота. — Эйприл и дети…?
— Они в порядке. Эйприл сказала, что эта тварь обосновалась в Кайр Дхью.
— Эйприл молодец. — Сводный брат Джона какое-то мгновение разглядывал его (толстое, с рыжей щетиной лицо пугающе походило на лицо их отца), пытаясь прочесть его мысли. — От Дженни ничего?
Джон покачал головой, его собственное лицо ничего не выражало: он полагал, что этот пережиток возник из представлений его отца о том, что должен и чего не должен чувствовать мужчина и лорд Алин Холда. Ему самому никогда не пришло бы в голову бить Ардика, выказавшего страх — и не потому, что Ардик весьма слабо представлял, что означает это слово. А Ян …
Дети-маги боялись совсем других вещей.
— Где бы она ни была, она не может прийти. — Кровавый свет придал более насыщенный цвет красной ленте, что он вплел вчера в свои волосы. Каждый вечер я буду смотреть в свой кристалл… — Или она не может прийти вовремя.
— Я мог бы пойти в дом на Мерзлом Водопаде. — Ян вытер лицо тыльной стороной ладони. — Мамины книги — старый Каэрдин должен был описать, как делать… — он заколебался, — как делать заклинания смерти.
— Нет. — Джон думал об этом вчера.
— Не думаю, что эти яды сработают против дракона, пока при их создании не будут введены новые заклинания смерти. — Возвратившись от ложной тревоги и засады, Джон очистил гарпуны огнем и водой, как его научила делать Дженни: необходимая предосторожность, учитывая, что крошка Мэг была одарена пугающей легкостью обращения с замками, задвижками и еще чем угодно тех в местах, куда она, как предполагалось, не входила. Он знал, что Дженни добросовестно относится к Ограничениям, которые она применяет при заклинаниях смерти. Никому из них и в голову не пришло, что они понадобятся снова так скоро. — Мы также должны наложить заклинания смерти и на гарпуны.
— Нет. — Джон думал и об этом тоже. — Я не хочу, чтобы ты прикасался к этой дряни.
— Но мы не хотим, чтобы ты умер, — резонно возразил Ардик.
Маффл поднял брови и глянул несколько в сторону, как бы говоря Этот парень прав.
— Мама же их использует.
— Тебе двенадцать лет, Ян. — Джон с трудом сглотнул, уповая на всех богов, что его собственный страх не заметен. — Мало того, что определенные заклинания могут быть слишком сильны, чтобы ими владел неопытный маг…
— Я не неопытный.
— …но ты даже приблизительно не изучил все то, что должен знать об Ограничениях, и я как-то совсем не хочу кончить тем, что моя нога отвалится из-за проказы в середине битвы, потому что ты не так наложил слово.
Захваченный врасплох смехом, Ян быстро огляделся по сторонам, поджав губы, чтобы его не допустить. Как и у большинства мальчишек, у него был неодобрительный вид человека, который чувствует, что смех — это неподходящий ответ перед лицом смерти, особенно со стороны собственного отца. Джон иногда подозревал, что сыновья считают его несерьезным.
— А теперь иди перемешивай, — приказал он. — Эта дрянь вообще лежит как полагается? Ардик, раз уж ты здесь, ты мог бы размешать заодно и другой котел, но, бога ради, надень перчатки… У нас долгая ночь. — Он содрал свой старый красный камзол и рубашку и повесил их на крючки, вделанные в стену сарая. Эту ночь наполнил аромат летнего сена с лугов за Холдом. Хотя с полуночи прошло несколько часов, в небе все еще горел отблеск света. Надевая перчатки, Джон наблюдал за всеми в освещенном огнем дворе: его дети, его брат — его тети, Джейн и Роув, и кузина Дилли, спустившаяся вниз с имбирной водой и пытающаяся втолковать Ардику, что ему уже пора спать. Видел их так, как увидела бы Дженни, где бы ее черти не носили, вглядываясь в свой кристалл. Роув с длинными, рыжими с сединой, растрепанными косами и Дилли, близоруко всматривающаяся в Маффла, и все они, трещавшие, словно стая сорок
— настоящие правители Алин Холда, говоря по правде.
Она должна узнать, что все это значит. Он закрыл глаза, отчаянно желая, чтобы Дженни была в пути. Мне жаль. Я ждал, пока мог.
Телтевир, гелиотроповый… В памяти эхом отдавались обрывки древнего списка драконов. Сентуивир, голубой с золотом на суставах. Нимр, голубой, с темно-лиловой короной, Гламмринг, золоторогий, сияющий подобно изумрудам…Обрывки информации и древних знаний:
Личинки из мяса, долгоносик из риса, Драконы из звезд в небесной выси.
И, Полюбишь дракона — погубишь дракона.
Истории из вторых рук, большей частью — мешанина из разрозненных неполных томов; записи легенд и бабушкиных сказок; куча баллад, которые коллекционировал Гарет и рукописи которых посылал. Ввот и все, что осталось от знаний Уинтерленда после того, как королевские армии оставили их бандитам, Ледяным Наездникам, холоду и чуме. Он с болью вытаскивал их из руин, сличая в редких паузах между сражениями за свою собственную жизнь и жизни тех, кто зависел от него… Сообщения из вторых рук и размышления ученых, которые никогда и близко не подходили к дракону, разве что к местам старых убийств или с трепетом бегло осматривали вывернутую, пропитанную кровью, обожженную кислотой землю.
Может, что-то в них могло спасти его жизнь, но он не знал, что.
Полагали, что Антара Воительница подобралась прямо к Змею Уэвира, завернувшись в свежеснятую свиную шкуру, согласно древнейшей Дримарчевой версии рассказа о ней; возможно, Гримониус Гримблейд выставил как приманку живых ягнят.
Алкмар Божественный был убит третьим драконом, с которым сражался.
Вот Селкитар с боевым мечом, солнце в злате кудрей, Желает он славой себя покрыть, лишив дракона когтей Кричит он: «А ну, выходи, подлый червь, мой меч жаждет крови твоей».
Джон покачал головой. Никогда в жизни не желал он славой себя покрыть, но даже если бы решил начать, то не с помощью звонкой скачки по длинному холму при дневном свете, как, по слухам, это делал Селкитар, вооруженный только мечом — ну, пусть еще и щитом, как будто щит мог чем-то помочь против 30-футового адова урагана кислотных брызг и вихрящихся шипов.