Он по-отечески ласково засмеялся.
Игра в молчанку не получалась. Алексей понял, что без собеседования не обойтись. Разговор с доктором начистоту был необходим и созревал в нём с каждым днём, и вот сейчас, очевидно, сам Бог подталкивал его реализовать замысел.
— Причина не в сестричке вовсе, — медленно проговорил Кедров. — Наоборот, девушка мила и расторопна, винить её в чём-то нет оснований.
Алексей сознавал, что поступает бестактно, но желание поскорее выбраться из больничной ловушки заставляло его высказать всё, что вынашивалось в голове в последнее время.
Он наклонился к доктору и, чтобы разговор не дошёл до посторонних ушей, продолжил шёпотом:
— Вся причина кроется в вас, Иван Александрович.
— Во мне? — На лице врача появилось неподдельное удивление. — Чем же я омрачил вас?
— Долгим и упорным молчанием, — не церемонясь, высказался Алексей. — Больше месяца я провалялся на этой койке. Безропотно следовал всем вашим советам, принимал процедуры, сдавал анализы, глотал лекарства, и что? Где результат? Высох, как осенний лист. Если уж полная безнадёга — скажите об этом честно. Зачем лицемерить? Зачем держать меня в заточении?
Иван Александрович от неожиданности растерялся. Потом, придя в норму, нахмурил брови, и, судя по всему, принялся мысленно подбирать слова для ответа. Прошло не меньше минуты, прежде чем он собрался с мыслями.
— Понимаешь, Алексей, в твоей болезни не всё так просто… — врач коротко вздохнул. Слова оправдания застревали у него в горле — врать Иван Александрович не умел. — Клятва Гиппократа не даёт мне права раскрывать врачебную тайну.
— Зато я не стеснён обязательствами и могу раскрыть всю правду. Хотите, я помогу вам поставить диагноз?
Алексей улыбался. Его рука ушла под подушку. Через секунду перед глазами врача предстала медицинская энциклопедия, в нужном месте торчала закладка.
— Прочитать? — в выцветших глазах Кедрова мелькнул азарт.
— Эх, прыткий какой! — рассердился Иван Александрович. — За месяц успел получить медицинское образование! Может быть, и я тебе больше не нужен?
— В самую точку попали, Иван Александрович. В ваших услугах я больше не нуждаюсь. Болезнь мне известна, помирать буду дома. Надо полагать, мы поняли друг друга?
Врач молчал.
— Выписывайте меня прямо сейчас, — напористо потребовал Алексей.
Нескольких секунд доктору было вполне достаточно, чтобы определить: решение продумано. На лице больного ни тени страха, ни малейшего отражения паники или отчаяния, совершенно трезвая оценка положения. Иван Александрович вновь пришёл в замешательство. Пока он размышлял, как поступить, Алексей добавил для убедительности:
— Для исцеления остался только один шанс — народные средства. Я должен им воспользоваться. Никакая химиотерапия мне уже не поможет, и вы это прекрасно знаете.
— Ты поступаешь опрометчиво, — с огорчением проговорил доктор. В его голосе улавливались скрытые нотки протеста.
— У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать. В конце концов, жизнь моя и только я вправе распоряжаться ею.
Иван Александрович шумно засопел, сдерживая в себе крайнее неудовольствие.
— Очень скоро у тебя начнутся мучительные боли, без моей помощи тебе не обойтись, — промолвил он скорее для самооправдания, нежели для укрепления своей правоты.
— Не беспокойтесь, доктор, за морфием не приползу, — глаза Кедрова сузились, в них вспыхнул огонь победы.
Минут пять Иван Александрович говорил на нейтральные темы, потом встал и, пообещав распорядиться насчёт выписки, тихо удалился. Так Алексей покинул осточертевшую палату.
Ливень продолжался недолго. Стремительно излившись, облегчённая туча незамедлительно укатила за горизонт. Алексей долго ещё стоял у раскрытого окна, до тех пор, пока не наступил вечер, пока на улице не стало смеркаться. Всё стоял и думал. Стёкла противоположного дома, недавно горевшие золотом угасающего солнца, быстро потухли, будто чья-то невидимая рука надавила на клавишу таинственного выключателя. Глазницы окон то тут, то там стали заполняться уже другим светом — люди зажигали люстры. Увлажнённый дождем воздух успел охладиться, с улицы потянуло сыростью.
Алексей закрыл окно и прошёл в комнату. Остановившись в раздумье посередине, взял со стола пульт и включил телевизор, после чего плюхнулся в кресло. Сложившаяся ситуация требовала осмысления. Алексей был уверен, что полностью контролирует себя, однако мрачные мысли, всё-таки, не покидали его. Где-то глубоко внутри появился необычный холодок.