Странно, но, Серый все понял, мотнул головой и ушел.
Я удивленно посмотрел на девушку:
- Ты откуда, такая умная?
Ирина скромно потупилась:
- Ты что? Это же я, Ирина! Ты меня не помнишь? – девушка трагически закатила глаза… Потом перестала кривляться, и спросила:
- Милый, я все правильно сказала? И почему Бушмен?
Вынужден был признать:
- Да, все хорошо. Но, знаешь, девушки с твоей внешностью, разговаривать не должны, им на это тупо не должно хватать мозгов…
Я не понял, что это было – подзатыльник или оплеуха – тем не менее увернулся.
- А «Бушмен» - мой старый позывной.
Мы уже собрались уходить, когда вернулся Сергей:
- Слышь, командир, я с ребятами переговорил. Собираемся завтра в десять. Здесь.
Олег поколебался и добавил:
- И знаешь, я уже согласен. От тебя подставы не жду.
Я не понял:
- А подруга как?
Серый отмахнулся:
- Да бог с ней. У нее муж есть - не пропадет.
Рядом прыснула Ирина:
- Так возьми с собой. И мужа тоже.
Сергей взглянул осуждающе, потом засмеялся:
- Ладно, до завтра!
Тут меня осенило, и я его остановил:
- Подожди, брат. Рыжий, если в городе… я буду рад, если он придет.
Серый внимательно на меня посмотрел:
- Он же без руки. Ты уверен?
Утвердительно кивнул, а Сергей вернулся, и плюхнулся обратно на стул:
- Олег, у нас пацанов, побитых, еще десятка полтора наберется. Их тоже звать?
Что же, возможно, это будут хорошие бойцы:
- Обязательно. Причем этих отдельно. Давай на девять? А с тобой встречаемся в восемь, расскажешь мне про каждого, из тех что позвал. И не давай пока никому лишней надежды.
Сергей озадачился:
- А про здоровых рассказать не надо?
Вставая, я хлопнул его по плечу:
- Сам подумай, будут проверки с моей стороны - всякие. Кто-то не пройдет или не подойдет. Если здоровый почешется, и пойдет дальше, то к «побитым», как ты говоришь, ребятам, надо поделикатнее подходить.
Серый согласно кивнул:
- Понял, командир.
За руль посадили вызванного по телефону Витьку. Тот, конечно, бурчал, но до дома довез исправно. Остаток вечера посвятили планированию закупок – выяснилось, что Ирине необходима туева хуча вещей, Виктор не сильно от нее отставал. Тем не менее, завтра, к десяти, девушка собралась со мной – «я не могу этого пропустить, покупки потом!» - заявила она. Я особо не сопротивлялся – мне была приятна ее компания.
Войдя в помещение ресторана, сразу увидел Серого, тот кивнул мне и показал на банкетный зал:
- Договорился сразу про два, до двенадцати, мало, ли… накладки по времени.
Я одобрительно кивнул – все правильно.
Инвалидов ожидалось тринадцать человек. Сергей кратко, но содержательно пояснил про каждого – биография, в том числе боевая, характер и история полученных повреждений, подробности нынешней жизни. Понятно, что все испытывали те или иные трудности – с нашим государством не забалуешь. Пусть последнее время и стало получше, но тем не менее… Приятно удивило, сколько Серый знал про своих протеже, даже про тех трех человек, что были мне знакомы, он выдал массу фактов и черт характера, про которые я и не догадывался. Надо подумать – готовый начальник отдела кадров, или как его назвать, Ари?
Ари была лаконична:
- За персонал, его подготовку и оснащение отвечает третий помощник Капитана.
Я уточнил:
- Твое мнение?
Искин не раздумывал:
- Он мне нравится, надо брать.
Контингент подбирался интересный и сложный – майор ВВ, два капитана, летчик и десантник, четыре старших лейтенанта, разных специальностей, и остальной народ, помельче в званиях и регалиях. Их объединяло то, что все были членами клуба «Ветеран», где название говорило само за себя.
Они начали подтягиваться без пяти минут девять – пунктуальность – армейская черта. Они заходили, или заезжали на колясках и молча, без особого напряга поглядывали на меня: «Чего мол, звал?». Я так же молча смотрел на них. Что особенного надо сказать этим битым, но забытым и недоверчивым, теперь, людям? Наконец, собрались все. Ладно, чего тянуть…
Я встал, и четко, по-военному, представился:
- Старшина запаса, Леонтьев Олег. Я прошу выйти всех родственников и сопровождающих.
Люди, хорошо, их было немного удивленно и подозрительно косились на меня, но просьбу выполняли. В итоге осталось двое детей – девчонка, лет восьми и коренастый парень, на вид лет двенадцать – тринадцать. Говорить, почему-то, обманув мои ожидания, начала девочка:
- Я от деды не уйду! Мне без него только в детский дом, там плохо, я туда не хочу! – категорично заявила она, а я сделал себе зарубку на память – надо обдумать этот вопрос.
Парнишка набычился, и молча держался за плечо мужчины средних лет с пронзительными серыми глазами.
Выждав, пока закроется дверь за выходящими, вопросительно посмотрел на мужчину с парнишкой.
- Мишка, это мое все. – он кивнул на свои руки, - Сам бы не выжил.
Про девочку у меня вопросов не возникло.
Ободряюще кивнул мужчине, и продолжил:
- У меня к Вам предложение, которое может изменить вашу жизнь. Не знаю, в которую сторону – как посмотреть. Я предлагаю вам контракт на десять лет. С моей стороны достойная оплата и самая передовая медицина, с вашей – полная лояльность и согласие начать карьеру с «ноля». Оценивать и, соответственно, назначать на должности мы будем в соответствии с моим, отличным от других, принципом. Дети… не вопрос, и не препятствие. Тем, кто согласен, сейчас раздадут анкеты, остальных, прошу извинить за беспокойство, вам оплатят транспортные расходы и компенсацию за потраченное время. Из тринадцати человек не ушел никто.
Анкеты, по моей просьбе составила Ари. Ничего особенного, просто нужно было занять людей на время тестирования.
Спустя пару минут, один из сидящих на кресле-каталке, судя по описанию Серого, капитан-десантник сказал:
- А ведь я тебя помню, старшина. Только ты тогда не старшиной был, а совсем даже салажонком.
Я присмотрелся, и с чувством невольного трепета, узнал вдруг, в сидящем передо мной постаревшем человеке резкого и текучего, словно ртуть, инструктора по рукопашному бою из учебки. Как же это его так помяло...
Скованно улыбнулся, стараясь не показать жалости:
- Ну... Вы, товарищ капитан Калашников, тогда тоже, помнится, лейтенантом ходили.
Калашников невесело усмехнулся:
- Обижаешь, старшина, старшим лейтенантом!
Я согласно кивнул - неточность я допустил намеренно, чтобы спровоцировать и оценить реакцию окружающих, да и самого капитана. Безнадежность, вот основной лейтмотив в чувствах этих людей. Ну и легкое любопытство. Очень плохо, что я не уловил надежды - не верят уже никому и ни во что. Мог и ошибиться, но не думаю, что сильно.
Последовало несколько вопросов, на которые постарался ответить максимально искренне, но не открывая сути происходящего: Да, отпуска будут, но не домой; оплата в зависимости от занимаемой должности, но значительно выше средней по России; да, работа опасная, но жить вообще опасно; восстановление функций организма – максимально, вплоть до уровня здорового, бесплатно, но повышения оплаты не будет в течении пяти лет.
Установить мораторий на повышение оплаты посоветовала Ари - психологический момент - если все слишком гладко, значит где-то подвох. А так людям понятно, что с ними, действительно, планируют долговременное сотрудничество и лечение с протезированием не за здорово живешь. О том, что никакого протезирования, в принципе, не будет, я пока молчал.
Между тем, проверка интеллекта закончилась. Гениев не было, и слава богу – я не умею с ними обращаться. Все держали твердую середину, что, собственно, мне и было нужно. Лишь трое выходили на инженерный уровень только с учетом нейросети. Но зачем мне столько инженеров? Большинство рекрутируемых планировалось набрать в кабины истребителей, штурмовиков и в стальную плоть абордажных групп.
Тут, не кстати, влезла Ари:
- Кэп! Ты будешь первым в истории капитаном, у которого абордажные партии будут иметь инженерный минимум!