Выбравшись, я бросил прощальный взгляд на безымянную могилу и чуть не подскочил от увиденного. Я даже зажмурился и резко открыл глаза. Нет, они меня не обманули.
На дерне, взрытом могильщиками, среди жухлой травы и грязи, что была теперь уделом Эдгара По, лежал дивный, благоуханный цветок. Когда я спускался в склеп, никакого цветка не было.
Я принялся звать мистера Спенса, будто дело требовало его вмешательства или будто он мог видеть нечто, ускользнувшее от меня, даром что мы вместе сидели в склепе. И вообще из-под земли он все равно меня не слышал. Я опустился на колени и внимательно осмотрел цветок. «Не исключено, — думал я, — цветок принесен ветром с соседней могилы». Но нет. Цветок не просто находился на могиле — кто-то надежно воткнул стебель в землю.
Вдруг до меня донеслись характерные звуки, издаваемые лошадьми, застоявшимися в упряжке и наконец-то почуявшими вожжи, а также скрип колес. Я огляделся и заметил небольшой экипаж, полускрытый туманом. Я бросился к воротам, надеясь узнать шпиона в лицо, но путь мне преградили — крупная собака принялась хватать меня за лодыжки. Как ни пытался я ее обойти, она была ловчее и всякий раз злобно скалилась то из-за одного, то из-за другого надгробия.
Несомненно, животное натаскали ловить так называемых «воскресителей», каковых немало развелось в Балтиморе. «Воскресители» воровали трупы, собака же, увидев, что я бегу от могил, приняла меня за одного из этих нечестивцев. По счастью, в кармане пальто нашлось имбирное печенье; оно было предложено бдительной псине, и та сменила гнев на милость. Увы, к тому времени, как я, целый и невредимый, покинул кладбище, экипажа и след простыл.
3
На следующее утро меня разбудила возня слуг на первом этаже. Я поспешно умылся и оделся. Однако в этот час вблизи моего дома экипажей обыкновенно не бывало. К счастью, как раз подошел омнибус.
Я давно не пользовался общественным транспортом и подивился количеству приезжих. Их выдавали платье и речь, а также любопытство и настороженность во взгляде. И тогда мне пришла светлая мысль. В моих бумагах имелся портрет Эдгара По, вырезанный из биографической статьи, опубликованной за несколько лет до описываемых событий. На ближайшей остановке я перебрался в самый конец омнибуса. Дождавшись, когда кондуктор выдаст билеты, я спросил его, не было ли среди пассажиров этого человека. Время — конец сентября — я определил по публикациям в наиболее надежных изданиях. Кондуктор буркнул: «Не припомню» — или что-то столь же неучтивое.
Да, негусто; радоваться было нечему. И все же я остался доволен. В один миг — хотя и получил отрицательный ответ — я выяснил, что этим омнибусом и в смену этого кондуктора Эдгар По не ездил! Я добыл частичку истины о перемещениях По в пределах Балтимора, а значит, продвинулся к завершению расследования.
Поскольку мне так и так нужно было ездить по городу, я решил чаще пользоваться омнибусами и всякий раз показывать портрет кондукторам.
Без сомнения, вы успели заметить, что визит По в Балтимор не был спланирован заранее. После помолвки с Эльмирой он заявил о своем намерении ехать в Нью-Йорк для завершения неких дел. С какой же целью поэт оказался в Балтиморе? Балтимор — не бездушная Филадельфия; у нас могли бы повнимательнее отнестись к приезжему, пусть даже найденному в самом сомнительном квартале изо всех, что примыкают к докам. Почему, приплыв сюда из Ричмонда, Эдгар По сразу не отправился в Нью-Йорк? Что случилось за эти пять дней — с того момента, как По покинул Ричмонд и был обнаружен в Балтиморе; что довело его до состояния столь плачевного, что он надел чужую одежду?
После беседы с кладбищенским сторожем я без конца задавался этими вопросами и напрягал все свои умственные способности, полагая, что разумом могу тягаться с любым из людей (по крайней мере из тех, кого знаю лично). Скоро мне пришлось изменить мнение.
Был один из тех судьбоносных дней, когда ответы как бы сами собой являются взору. Питер задержался в суде, новых дел не поступало. Нагруженный свертками, я шел с Ганноверского рынка. Едва вступив на Кэмден-стрит, я услышал:
— По, который поэт?
В первое мгновение я проигнорировал фразу. Затем остановился, медленно обернулся. Уж не ветер ли шутит со мной шутки? Впрочем, если таинственный голос сам по себе выдал не «По, который поэт», а нечто другое, прозвучало очень похоже.