— Дюпон? На что он вам понадобился?
Попытка консьержа отвадить неизвестного посетителя от известного сыщика почему-то не навела меня ни на какую мысль.
— Мне срочно требуется профессиональная консультация мосье Дюпона, — объяснил я.
Последовало странное шипение; вскоре выяснилось, что консьерж так смеется. Затем он сообщил, что по этому адресу мосье Дюпон больше не проживает, а информации о своем местонахождении не оставлял. Сейчас его и сам Колумб не сыщет.
На пути обратно в гостиницу я думал о Дюпене, хорошо мне известном. Разумеется, известном по рассказам Эдгара По. Литературный Дюпен был как бы ключом, открывшим мне главный вход в мир Эдгара По посредством убеждения, что необъяснимое может и должно быть понято. «Мой французский персонаж» — так По назвал Дюпена в письме ко мне. Ах, если бы я в свое время расспросил По, как узнать Дюпена; если бы проявил больше любопытства! Тогда не был бы потерян понапрасну целый год; я бы куда быстрее напал на след этого выдающегося парижанина!
Эдгар По не описывает внешности Дюпена. Я понял это, лишь когда перечел все три рассказа, держа в уме этот вопрос: как выглядит Дюпен? Если бы меня прежде спросили, есть ли у По внешние характеристики Дюпена, я бы заговорил с таким любопытствующим как с законченным идиотом. Конечно, Эдгар По описывает одного из своих важнейших персонажей, причем в деталях. Ведь Дюпен — его визитная карточка! Но что же я обнаружил? Внешние характеристики Дюпена действительно присутствуют, хотя лишь внимательный и вдумчивый читатель, всем сердцем переживающий за героя, сумеет их выявить.
Для примера приведу пародийный рассказ По «Человек, которого изрубили в куски». В рассказе говорится о прославленном генерале, чья внешность вызывает всеобщее восхищение. Однако у генерала есть роковая тайна: каждый вечер он разваливается на части (результат многочисленных боевых ранений), и чернокожий слуга вынужден собирать его тело перед завтраком. Полагаю, этот рассказ является выпадом Эдгара По против литераторов второго и третьего ряда, совершенно теряющихся в тени его гения; против литераторов, считающих описание внешности этаким ключом к оживлению персонажа. Что касается Огюста Дюпена, то отнюдь не информация о его жилетах, но удивительный склад ума гарантировал ему место в моем сознании.
Получив от библиотекаря первую газетную вырезку с упоминанием о прототипе Дюпена, я предпринял несколько попыток выяснить имя «источника» через редакцию соответствующей нью-йоркской газеты, но ничего не добился. Зато несколько недель штудирования французской прессы и адресных книг увенчались успехом — теперь я располагал изрядным списком вероятных прототипов.
Их биографии совпадали по двум пунктам — описание в нью-йоркской газете и характерные черты персонажа По. В моем понимании прототипами Огюста Дюпена могли оказаться: прославленный парижский математик, автор учебников для решения различных научных вопросов; адвокат по прозвищу Барон, оправдывающий лиц, обвиненных в самых скандальных преступлениях (правда, Барон несколько лет назад перебрался в Лондон); бывший вор, одно время служивший тайным агентом парижской жандармерии, а ныне владелец бумажной фабрики в Брюсселе. Эти трое, а также несколько других парижан или бывших парижан были беспристрастно и объективно рассмотрены мной; я все ждал, что из длинного списка вдруг выделится один человек, с которого Эдгар По и писал своего Дюпена.
Однако с начала моего расследования минуло целых полтора года. Результаты переписки неубедительны, когда письмам приходится пересекать Атлантику; вдобавок это очень медленный процесс. По мере наведения справок кандидаты в прототипы отпадали один за другим.
Так было, пока не наступил ясный весенний день 1851 года. Именно тогда во французском журнале «L’…» мне встретилось это имя — Огюст Дюпон. Конечно, оно завладело моим вниманием, но не в одной сходности звучания тут дело. Нет, меня поразила и сходность образа мыслей Огюста Дюпона и Огюста Дюпена. Я выяснил, что Огюст Дюпон прославился на всю Францию благодаря сенсационному процессу по делу мосье Лафаржа, человека уважаемого и влиятельного. Этот Лафарж, мужчина крепкого телосложения и большой физической силы, был найден мертвым в своем доме. После ряда бесполезных шагов, предпринятых парижской жандармерией, один жандарм привлек к расследованию своего приятеля, молодого учителя по фамилии Дюпон. Дюпона просили перевести показания свидетеля, испанца по национальности (впрочем, после выяснилось, что ценности эти показания не представляли).