Выбрать главу

Когда этот дурной человек выпил больше, чем намеревался, Дюпон сходил за очередной бутылкой вина. Ни один мускул не выдавал его напряжения, когда он возвратился к негодяю и объявил: девушка за барной стойкой клянется, что Огюст Дюпон здесь, в трактире, и уже начал обыскивать отдельные кабинеты. Мерзавец потерял голову от страха, заметался, и тогда Дюпон предложил ему спрятаться в кладовке, а когда знаменитый сыщик сунется туда — убить его. Не успел преступник войти в кладовку, Дюпон запер дверь снаружи и позвал жандармов.

Вот каков был Дюпон. Вот за кем я приплыл из Америки, вот какого человека хотел упросить отправиться со мной в Балтимор. Впрочем, даже за короткое время нашего знакомства я имел случай убедиться в таланте Дюпона. Однажды днем, когда мы, по обыкновению, прогуливались, жара стала невыносимой, и я предложил Дюпону взять экипаж. Сначала мы ехали в молчании, но вдруг Дюпон указал на кладбище и произнес:

— По ту сторону стены есть небольшой участок, отведенный властями для захоронения ваших единоверцев, мосье Кларк.

Вывеска на французском языке гласила, что за стеной находится еврейское кладбище.

— Действительно, участок мог бы быть и поболь… — начал я, но оборвал себя на полуслове. В голове моей всплыла только что произнесенная Дюпоном фраза. Я вскинул брови. — Мосье Дюпон!

— Да?

— Что вы только что сказали? Что вы сказали об этом кладбище?

— Что там хоронят людей вашей веры — ну, или тех, чью веру вы разделяете частично.

— Но, сударь, почему вы решили, что я иудей? Разве я сообщал вам что-либо о своей нации или вероисповедании?

— Так вы не иудей? — крайне удивился Дюпон.

— Вообще-то, — с замирающим сердцем произнес я, — моя матушка была иудейка. Мой отец протестант. Был. Мои родители оба умерли. Но вы-то как догадались?

Видя, что я не отстану, Дюпон снизошел до объяснения.

— Несколько дней назад мы с вами приблизились к одному дому на Монмартре. Вы припомнили газетные статьи и сообразили, что в этом доме была жестоко убита молодая девушка.

Действительно, пресса всячески смаковала детали этого прискорбного события, а я читал газеты ежедневно с целью совершенствоваться во французском языке.

— Почувствовав, что место в известном смысле святое, — продолжал Дюпон, — вы коснулись шляпы. Однако, вместо того чтобы снять ее — что автоматически делает христианин при входе в церковь, — вы плотнее нахлобучили шляпу, то есть повели себя как иудей при входе в синагогу. Затем вы некоторое время теребили край шляпы, не зная, как с ней поступить — снять или оставить. Из этого я заключил, что вам случалось молиться как в церкви, так и в синагоге.

Дюпон угадал. Матушка не рассталась со своей верой даже в замужестве, не уступила настояниям отцовской родни. Когда же в Балтиморе, на Ллойд-стрит, достроили синагогу, частенько брала меня с собой молиться.

Дюпон снова погрузился в молчание. А я тихо торжествовал — в крепости под названием «Огюст Дюпон» наметилась брешь.

Всякий раз, когда я осторожно начинал расспрашивать Дюпона о прошлом, лицо его каменело. Тем не менее между нами завязалась своеобразная дружба. По утрам я заходил за ним. Если я заставал Дюпона лежащим на постели с газетой, он приглашал меня выпить кофе у него в комнате. Обычно Дюпон объявлял, что намерен прогуляться, а я просил разрешения сопровождать его. Он не снисходил до ответа, что означало милостивое согласие.

Дюпона характеризовала непроницаемость, этакая нравственная невидимость, возбуждавшая мое любопытство. Хотелось взглянуть, каков Дюпон влюбленный или Дюпон разгневанный; на худой конец, выяснить его предпочтения в еде. Я рвался узнать мысли Дюпона и вызвать в нем аналогичное любопытство к моей персоне.

Иногда я приносил какую-нибудь вещь, имеющую отношение к истинной цели моего пребывания в Париже, надеясь возбудить Дюпонов интерес. Например, в парижской книжной лавке я отыскал путеводитель по Балтимору и показал Дюпону.

— Смотрите, тут есть карта. Вот в этом районе Эдгар По жил, когда ему присудили первый приз за «Рукопись, найденную в бутылке». Вот здесь его обнаружили больным и беспомощным. А вот — обратите внимание, сударь! — кладбище, где он похоронен!

полную версию книги