– Ты что, уже умел читать? – скептически уточнила сестра Карлотта.
– Конечно нет, – ответил Боб. – Но это были первые увиденные мной буквы, я не мог их забыть. И, научившись читать, я понял, что они означают.
– Значит, ты был один, кроватки пусты, а комната темная?
– Потом взрослые вернулись. Я слышал, как они говорят. Однако большей части слов не понимал. Я снова спрятался. В следующий раз, когда вылез, в комнатах не было даже кроватей. Вместо них стояли столы и шкафы. Офис. Нет, тогда я не знал, что такое офис, но теперь знаю и понимаю, во что превратились те комнаты. Люди приходили туда днем и работали. Сначала их было мало, но потом мое убежище перестало меня устраивать – труднее всего приходилось в часы, когда люди работали. Кроме того, мне очень хотелось есть.
– И где же ты прятался?
– Да ладно вам, вы же и сами знаете.
– Знала бы – не спрашивала.
– Вы ведь заметили выражение моего лица, когда вы показали мне туалет.
– Ты прятался в туалете?
– Да, в водяном бачке. Еле поднял крышку. Внутри было не особо уютно. Кроме того, я не знал, зачем эта штуковина нужна. Но люди стали пользоваться туалетом, уровень воды то падал, то поднимался, какие-то железные детали двигались и пугали меня. Кроме того, я уже говорил, что очень проголодался. Воды для питья – хоть отбавляй, но ведь мне самому приходилось туда писать. Мой подгузник промок и свалился с меня. Я был совсем голый.
– Боб, ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты утверждаешь, что все это происходило с тобой, когда тебе и года еще не было?
– Это вы говорите, сколько мне было, а не я, – ответил Боб. – Я тогда о годах ничего не знал. Вы сказали: вспоминай. Чем больше я рассказываю, тем больше вспоминаю. Но если вы мне не верите…
– Я только… Нет, я тебе верю. Но кто были эти другие дети? Что за место, где ты жил, – «место, где чисто»? Кем были эти взрослые? Почему они куда-то унесли детей? Ясно, что там происходило что-то противозаконное.
– Возможно, – согласился Боб. – Так или иначе, я был рад выбраться из того туалета.
– Но ты был совсем голым, как ты сам только что сказал. И ты что, просто взял и вышел на улицу?
– Нет, меня нашли. Я открыл дверь туалета, и какой-то взрослый заметил меня.
– И что дальше?
– Он взял меня домой. Вот откуда у меня появилась одежда. То, что я тогда называл одеждой.
– Ты уже говорил?
– Немного.
– Значит, этот взрослый отнес тебя к себе домой и купил тебе одежду?
– Я думаю, это был уборщик. Теперь я уже кое-что знаю о профессиях и думаю, что тот взрослый был уборщиком. Работал он по ночам, а мундира охранника у него не было.
– И что же случилось дальше?
– Тогда я впервые узнал, что есть вещи законные, а есть незаконные. Он не мог держать ребенка, это было противозаконно. Я слышал, как он кричал на ту женщину. Они спорили обо мне, я многого не понял, но под конец он сдался, проиграл, а она выиграла, так что мне пришлось уйти, что я и сделал.
– Он просто выбросил тебя на улицу?
– Нет, я сам ушел. Теперь я думаю, что он хотел отдать меня кому-то еще, но я испугался и сбежал. Меня одели, накормили. Он был хорошим человеком. Надеюсь, у него не было из-за меня неприятностей.
– Тогда-то ты и стал жить на улице?
– Вроде бы так. Сначала мне повезло: я нашел два места, где меня подкармливали. Но всякий раз другие мальчишки – постарше – узнавали об этом, являлись туда, начинали тоже клянчить… Они кричали и шумели, и либо меня вовсе переставали кормить, либо старшие не пускали меня есть, отбирали у меня еду. Я очень боялся их. Однажды один мальчишка увидел, что я ем, и страшно разозлился. Он даже засунул мне в горло палку, заставив выблевать все съеденное прямо на мостовую. Потом попытался было съесть это, но не смог, его тоже вырвало. Это было самое страшное время. Я все время прятался. Прятался. Все время.
– И голодал?
– И наблюдал. Что-то ел. Иногда. Я ведь не умер.
– Верно, не умер.
– Но я видел многих умерших. Очень много мертвых детей. Больших и маленьких. И все время думал: а нет ли среди них тех – из «места, где было чисто»?
– Ты узнал кого-нибудь?
– Нет. Да и непохоже было, что они когда-либо жили там, где может быть чисто. И все они выглядели очень голодными.
– Боб, спасибо, что ты мне все это рассказал.
– Ну, вы же спросили.
– Но ты же понимаешь, что ты – такой малыш – не мог протянуть в таких условиях целых три года? Это просто невозможно.
– И что это значит? Что я умер?