— Но ведь он же калека!
— Ахилл вывернется. Тот еще тип!
— А я полагаю, Улисс с ним разберется. Убьет его на хрен.
И тогда никто из нас не должен брать к себе его ребят. Поняли? Никто из нас — ни одного из них. Пусть сдохнут. Утопить их в реке, как котят!
В таком духе разговор продолжался еще некоторое время, пока хулиганы не разошлись.
Тогда Боб вскочил и отправился искать Ахилла.
3. МЕСТЬ
— Мне кажется, я нашла для вас кое-что.
— Вы и раньше это говорили.
— Мальчик прирожденный лидер. Хотя по физическому развитию он вам вряд ли подойдет.
— Тогда извините меня, но мы просто не станем терять на него время.
— Но если он соответствует вашим требованиям по интеллектуальному развитию и по складу характера, то вполне возможно, что, затратив на него бесконечно малую часть бюджета МКФ, отведенную на покупку бронзовых мундирных пуговиц и туалетной бумаги, вы сможете выправить его физические дефекты?
— Вот уж никогда не слышал, что монашки способны на сарказм.
— Но ведь я не могу дотянуться до вас линейкой. Сарказм — мое последнее прибежище.
— Покажите мне результаты тестирования.
— Я покажу вам его бумаги. А заодно пришлю и бумаги Другого.
— Тоже физические ограничения?
— Очень мал по росту, и по возрасту — тоже. Но ведь и Виггин был таков же, как я слышала. А этот… Сам научился читать прямо на улице.
— Ах, сестра Карлотта, вы стремитесь загрузить все свободные часы моей жизни.
— Удерживать вас от глупостей — форма моего служения Господу.
Боб отправился прямо к Ахиллу и рассказал ему все, что он подслушал. Улисс, вышедший из больницы, — большая опасность, и идут разговоры, что он собирается рассчитаться за свое унижение.
— Я думала, что все это уже позади, — печально вздохнула Недотепа. — Я говорю о драках.
— Все это время Улисс провел на койке, — прервал ее Ахилл. — Если он даже знает о наших переменах, то вряд ли разбирается в их существе.
— Будем держаться вместе, — сказал Сержант. — Мы тебя защитим.
— Возможно, что для всех будет лучше, — продолжал Ахилл, — если я исчезну на несколько дней. Это могло бы вывести вас из-под удара.
— А как же будет с едой? — спросил кто-то из малышей. — Они нас туда без тебя не пропустят.
— А вы держитесь за Недотепу, — ответил Ахилл. — Хельга у дверей пустит вас, как пускала и раньше.
— А что будет, если Улисс тебя поймает? — спросил другой мальчуган, старательно вытирая глаза кулачком — мужчинам плакать-то не полагалось.
— Тогда мне конец, — ответил Ахилл. — Он вряд ли удовлетворится тем, что отправит меня в больницу.
Малыш разразился ревом, к которому присоединился взрыв горя остальных ребят. Этот хоровой плач заставил Ахилла покачать головой и улыбнуться.
— Да не собираюсь я помирать. Пока я буду прятаться, вы будете в безопасности, а когда Улисс поостынет и привыкнет к новой системе, я вернусь.
Боб молчал. Он только слушал и размышлял. Боб не считал решение Ахилла правильным, но он предупредил Ахилла об опасности и на этом счел свои обязанности законченными. Уходя в подполье, Ахилл совершает ошибку, он только напрашивается на новые неприятности — его сочтут трусом и слабаком.
Итак, вечером Ахилл куда-то спрятался, но куда — не сказал никому, чтобы кто-нибудь случайно не выдал его тайну.
Боб было подумал, не проследить ли за ним, но потом решил, что от него будет больше пользы, если он останется с группой. Теперь их вожак — Недотепа, а вожак она явно посредственный. Другими словами — дура. Ей нужен Боб, даже если она сама пока этого не понимает.
Ночью Боб старался не спать, а почему — он и сам не знал. В конце концов он все же заснул и ему приснилась школа. Только это была не школа сестры Карлотты, где занятия велись на ступеньках в тупичках, а школа со столами и стульями. Но и во сне Боб никак не мог усидеть за столом. Вместо этого он парил в воздухе, а когда хотел, то мог и летать по всей комнате. Прямо под потолком. Мог и скрыться в расщелине в стене — в темном тайничке, по которому можно было подниматься все выше и выше и где почему-то становилось все теплее и теплее.
Проснулся Боб в темноте. По «гнезду» бежал сквознячок.
Хотелось писать. И летать тоже хотелось. От того, что сон прервался, Боб готов был разреветься. Он не помнил, чтобы когда-нибудь видел во сне, будто летает. Ну почему он так мал и так слаб, почему у него такие неуклюжие ноги, которые с трудом переносят его с места на место? Когда он летал, то мог смотреть на всех сверху вниз и видеть макушки их дурацких голов. Мог на них написать или даже накакать подобно птичке.
И не боялся их, так как если они бы и пришли в бешенство, то он от них улетел бы и его бы ни за что не поймали.
Впрочем, если бы он умел летать, то наверняка на это же были способны и остальные ребята. Тут же выяснилось бы, что он самый маленький и медлительный, так что они все могут спокойно писать и какать на него.
Заснуть больше не удастся. Боб это знал. Он слишком напуган, причем не известно чем. Тогда он встал и вышел в проулок, чтобы помочиться.
В проулке уже была Недотепа. Она подняла глаза и заметила Боба.
— Я хочу побыть один, — сказала она.
— Не выйдет — ответил Боб.
— Не хами, малыш, — буркнула Недотепа.
— А я знаю, что ты садишься на корточки, когда писаешь, — ответил он. — Но я все равно подглядывать не буду.
Сверкая глазами, она ждала, когда он отвернется к стенке, чтобы помочиться.
— Я так понимаю, что если бы ты собирался рассказать об этом другим ребятам, то не стал бы так долго дожидаться.
— Да ведь все и так знают, что ты девчонка. Когда тебя нет, то папа Ахилл всегда говорит о тебе «она» или «ее».
— Он мне не папа!
— Я так и понял, — сказал Боб. Он все еще стоял лицом к стене.
— Теперь можешь повернуться. — Она уже стояла, застегивая штанишки.
— Я чего-то боюсь, Недотепа, — признался Боб.
— Чего?
— Сам не знаю.
— Не знаешь, чего боишься?
— Вот потому-то мне и страшно.
Она неожиданно рассмеялась. В ночной тишине ее смех прозвучал пугающе резко.
— Боб, это значит только одно: тебе четыре года. Малышам по ночам снятся всякие чудовища. А если не снятся, то малыши все равно пугаются.
— Только не я, — ответил Боб. — Если я боюсь, значит, случилось что-то очень плохое.
— Улисс готовится посчитаться с Ахиллом, вот и все, что случилось.
— А ты бы от этого не заплакала, верно?
Она сердито глянула на Боба.
— Мы едим сейчас лучше, чем раньше. Все довольны.
План этот твой. А я никогда не хотела быть вожаком.
— Но ты его все равно ненавидишь? — спросил Боб.
Она замешкалась с ответом.
— Мне кажется, он иногда издевается надо мной.
— А откуда ты знаешь, чего боится малышня?
— Потому что я сама еще недавно была ребенком, — отозвалась Недотепа. — И я еще все помню.
— Улисс вовсе не собирается калечить Ахилла, — сказал Боб.
— Это я знаю, — ответила Недотепа.
— И поэтому ты собираешься найти Ахилла и защищать его?
— Я собираюсь остаться здесь и защищать малышей.
— А может, ты хочешь первой найти Улисса и убить его?
— Это как? Он же больше меня. Куда больше!
— Но ты пришла сюда не затем, чтобы писать. Или у тебя пузырь размером с мячик для пинг-понга.
— Значит, ты подслушивал?
— Но ты же запретила мне только подглядывать.
— Думаешь ты много, а вот сообразить, что из всего этого получается, ни шиша не можешь.
— Я думаю, что Ахилл нам врет о том, что он собирается делать, — ответил Боб. — И еще я думаю, что ты мне тоже сейчас врешь.
— Привыкай, — отозвалась Недотепа. — Мир состоит из одних лжецов.
— Улиссу наплевать, кого убить, — произнес Боб задумчиво. — Ему один черт, что тебя пырнуть, что Ахилла.
Недотепа отрицательно затрясла головой.
— Улисс — ничтожество. И убивать никого не собирается.
Просто жалкий хвастун.
— Тогда чего ты вибрируешь? — спросил Боб.
Теперь уже пришла очередь Недотепы пожимать плечами.
— Ты-то не собираешься убивать Ахилла, верно? — говорил между тем Боб. — Да еще так, чтобы это выглядело, будто его прикончил Улисс?