– Мне не удастся объяснить своим землякам разницу между «шпионажем» и этим вашим «сбором информации».
– Ты будешь нашим… – он слегка наклонил голову набок. Потом, очевидно, найдя нужное слово, продолжил: – нашим советником по религиозным вопросам.
Я промолчал.
– Ладно, как хочешь! Тогда сейчас мы заводим на тебя дело и пристально исследуем твое пребывание в пустыне или где ты там еще был!
– Значит, все-таки шантаж!
Так как же, разнюхал Пилат что-нибудь о моей дружбе с Вараввой или нет? На что он способен? О нем ходили нехорошие слухи. Поговаривали о насилии, о жестоком обращении с людьми. Разве не в его силах сделать так, чтобы я просто исчез? Или в любую минуту организовать против меня ложные показания? Разве не мог он под пыткой заставить меня признаться в чем угодно? А если я соглашусь? Но пока что я изо всех сил гнал от себя такие мысли.
– Андрей, ты возмущен, и я тебя понимаю. Ты еще молод. Но я за свою долгую жизнь научился тому, что люди редко сами делают что-либо полезное. Им все время приходится помогать.
Его голос звучал все так же отстраненно и трезво, как и в начале нашего разговора. Создавалось впечатление, что моя личная судьба совсем не трогает его. Ему, казалось, и правда все равно, соглашусь я принять его предложение или нет. И от этого мне становилось страшно.
– Ладно, можешь называть это шантажом. Но попробуй все же взглянуть на дело моими глазами: я отвечаю за мир и порядок в этой стране. Это трудная задача. Почему? Потому что мы, римляне, сами не желая того, все время оскорбляем ваши религиозные чувства. Возьмем, к примеру, историю с водопроводом. Моя идея заключалась в том, чтобы наладить наконец-то нормальное снабжение Иерусалима водой. Я собирался поручить это своим лучшим архитекторам и строителям, Но тут выяснилось, что средств для финансирования недостаточно. Знающие люди объяснили мне, что водоснабжение в Иерусалиме финансируется из храмовой казны.[14] В ней полно денег. Каждый еврей ежегодно вносит в нее храмовый налог. И вот я имел дерзость подумать, что расходы на строительство водопровода можно покрыть за счет Храма. В полном соответствии с вашими законами. И что же? Группка благочестивых фанатиков почуяла недоброе. Бросили клич: «Не дадим чистых денег нечистому Пилату! Ни копейки из храмовой казны римлянам!». Словно речь о том, чтобы изъять деньги на безбожные дела! Как будто никто и не собирался потратить их на водопровод, от которого и Храму, и всему Иерусалиму только польза! Зато теперь мы, римляне, снова выглядим бездушными захватчиками, попирающими законы вашей религии, – и ведь, подумать только, даже на храмовую казну покусились!
Вот как, значит, получилось с его водопроводом. Он хотел привлечь к себе симпатии и добился противоположного. А я, выходит, должен теперь ему помогать? Вести для него более успешную пропаганду? Волнение, которое послышалось было в голосе Пилата, сразу же улетучилось, когда он заговорил снова:
– Затея обернулась неудачей. Но, несмотря на подобные неудачи, мы должны и дальше делать все, чтобы на этой земле утвердился мир. Для этого есть предпосылки. И уверенность вселяют в меня две вещи. В первую очередь, проверенные временем принципы римской политики в отношении покоренных народов. Секрет своего успеха здесь мы видим в умении превращать вражду в дружбу. Ибо есть ли у римского народа более надежные союзники, чем те, кто были раньше его злейшими врагами? Чем бы сегодня была империя, если бы дальновидность не слила воедино победителей и побежденных?[15] А евреи не всегда были нашими врагами. Напротив: именно в качестве наших союзников вы освободили себя из-под власти сирийских царей.[16] С нашей помощью вам удалось тогда сохранить свою самобытную религию и культуру. Только позднее, когда уже соседи попросили у нас защиты от ваших посягательств, вы оказались под нашей властью – и как раз вовремя, потому что мы смогли воспрепятствовать гражданской войне, которая вот-вот готова была разразиться и которая ввергла бы вашу страну в пучину бедствий.[17] Но даже в этих условиях мы сумели сохранить вашу религию в неприкосновенности! Такова будет наша политика и впредь: уважение к вашей религии, вашему богу, вашим обычаям и вашим маленьким слабостям. Мы уважаем и то, чего не разделяем. Единственное, чего мы ждем, – это чтобы и вы со своей стороны уважали то, что свято для нас, чтобы и вы относились с пониманием к тому благоговейному трепету, который наши солдаты испытывают перед императором, и позволяли каждому поклоняться его богам. Уважение должно быть взаимным.